Драматический финал Кавказской войны неотделим от имени Александра Ивановича Барятинского. Продолжатель традиций А.П. Ермолова и М.С. Воронцова, он оказался успешнее и удачливее их, потому что значительную часть работы они уже сделали [1, с. 186]. Без преувеличения можно сказать, что административная деятельность Барятинского на Северном Кавказе, направленная на сохранение и установление полного контроля над всей подчиненной ему территорией и привлечение на сторону царской России «замирившихся» чеченцев, сыграла важную роль в покорении Чечни, чем сделалось возможным покорение всего Кавказа. И.Б. Саракаев считал, что именно прокламации князя Барятинского решили судьбу Чечни, а равно и Дагестана [2, с. 8].
Апогеем административной деятельности наместника Барятинского надо считать создание системы военно-народного управления на Северном Кавказе. Более того, князя можно с уверенностью назвать основателем этой системы в регионе, суть которой заключалась в сосредоточении контроля в руках русской администрации, представленной на местах военными начальниками, с привлечением к управлению местного населения.
Именно князь Барятинский в 1852 г. опробовал эту форму управления на контролируемой русскими войсками территории Чечни. Напомним, что руководить ею стал специально назначенный «начальник Чеченского народа», при котором появился чеченский народный суд, разбиравший дела по адату. Подконтрольная начальнику территория была поделена на округа под управлением местных старшин или наибов [3, с. 134]. Именно тогда создается в крепости Грозная чеченский народный суд (мехкеме).
При создании народных судов князь принял за руководство народный суд Ермолова во Внезапной с устранением в нем недостатков и подобные же учреждения французов в Алжире. Главная цель всех этих учреждений заключалась в том, чтобы, не нарушая основ мусульманской религии, дать мусульманам возможность пользоваться более усовершенствованным и «справедливым» судом, и тем уменьшить влияние на них всегда враждебного к христианам мусульманского духовенства [4, с. 283]. В основании народных судов «мехкеме» было положено предоставление права мусульманам пользоваться тем судом, каким они сами пожелают, т. е. судиться или по Корану, или по адату.
В народных судах председательствовали не российские офицеры, а представители местного населения, имевшие право решения дел. Один из этих членов непременно был почтенный и уважаемый мулла, который и решал дела на основании Корана. В подобных делах прочие члены суда имели голос только совещательный, равно как и сам председатель. Решение в подобных случаях, главным образом, зависело от муллы. В делах же, решавшихся по адату, члены суда и председатель имели уже голос решающий, а мулла сохранял только голос совещательный [4, с. 283–284].
Давний поиск эффективной политической линии не обошелся без ошибок. В 30-е и отчасти 40-е гг. XIX в. российские власти на Восточном Кавказе делали ставку на местную мусульманскую знать, стремившуюся вытеснить адат шариатом. К социальным «низам» применялись необдуманные притеснительные меры, уничтожались демократические обычаи и управление. Этот курс не оправдал себя. Теперь же круг вопросов, подлежащих шариатской юрисдикции, заметно ограничивался, а права адата расширялись.
В перспективе Барятинский имел в виду превратить адатные нормы в письменное законодательство, приспособить их к быстро изменяющимся условиям жизни горцев (развивающееся мирное хозяйствование, торговля, собственность) и к интересам русских властей, исподволь сблизить их с общероссийским судопроизводством. При этом наместник предполагал максимально учитывать различные местные особенности, соблюдать принцип постепенности, активно привлекать на административную и военную службу представителей кавказских народностей. Считая, что эффективность вводимой системы зависит от подбора кадров, Барятинский ставил во главе ее людей высокообразованных, энергичных и сметливых, хорошо знавших Чечню и Дагестан [1, с. 192].
Главным результатом этих нововведений было то, что Грозненский народный суд весьма скоро сделался уважаемым учреждением у чеченцев, о чем молва распространилась и в других соседних горских обществах. Горцы тайком пробирались на заседании судов, чтобы убедиться в их существовании и справедливости выносимых ими решений. Надо отметить, что народные суды постоянно пополнялись бежавшими от Шамиля людьми. Как уточняет В.В. Дегоев: «Позже, в силу своей эффективности, чеченская административная модель, со временем усовершенствованная и сообразованная “местными обстоятельствами”, была использована на Северо-Восточном Кавказе почти повсеместно – под названием “военно-народное управление”» [1, с. 192]. Таким образом, у Барятинского к началу своего наместничества уже имелся опыт применения военно-народного управления на практике. В июле 1856 г. Барятинский становится главнокомандующим и наместником Кавказа.
На эту должность он был назначен указом от 22 июля 1856 г. [5, с. 227]. Он сменил на этом посту своего предшественника Н.Н. Муравьева. М. Ольшевский вспоминал: «В то время, когда Н.Н. Муравьев ехал на мирное житие в свое подмосковное поместье, князь Александр Иванович плыл на пароходе по Волге и Каспийскому морю. С теплою душой и благими намерениями стремился он к любимому им Кавказу, где в Даргинскую экспедицию 1845 г. командовал батальоном, а с 1847 по 1850 г. был начальником славного Кабардинского полка; где с 1851 по 1853 г. был начальником левого фланга Кавказской линии, а потом до половины 1855 г. – начальником Главного штаба, и где он так славно окончил генерал-фельдмаршалом» [6, с. 400]. «Русский Кавказ» встретил нового наместника с триумфом. Барятинский пользовался большой благосклонностью императора Александра II. Назначению способствовали не только дружественные связи с императором, но и прежние успехи Барятинского на Кавказском театре военных действий, его незаурядные способности военачальника [5, с. 227]. Пожалуй, лучшей оценкой военных и политических дарований Барятинского служит тот факт, что назначение его наместником крайне удручило Шамиля, который под страхом смерти запретил горцам распространять о нем положительные мнения [7, с. 538].
Князь Барятинский, вступив в должность кавказского наместника, получил почти в автономное управление громадный регион, лишь частично находившийся под русской властью. Поэтому основной задачей нового наместника являлось установление полного контроля над всей подчиненной ему территорией [3, с. 120]. Как справедливо отмечает В.М. Муханов, «совершенно очевидно, что Барятинский мог приступить к постепенной унификации административного управления только после уничтожения господства Шамиля» [3, с. 134]. До этого военно-народное управление вводилось в тех частях Северного Кавказа, которые оказались под полным контролем русской администрации. Так, 10 декабря 1857 г. для управления покорным населением по этническому принципу созданы четыре округа: Кабардинский, ВоенноОсетинский, Чеченский и Кумыкский. Начальником каждого округа назначался русский офицер, находившийся в прямом подчинении у начальника Левого крыла Кавказской Линии.
Территория, находившаяся под военно-народным управлением, увеличивалась по мере развития успехов русских войск и, следовательно, расширения власти Российской империи над кавказскими обществами. К осени 1858 г. покорились горцы, жившие между реками Шаро-Аргун и Терек. Там открыли наибства Шатой, Чанты и Ако. Во все эти административные единицы назначались наибы, выбранные из числа местного населения, но подчиненные русскому управляющему. Последний, в свою очередь, находился под командой старшего офицера в крае [3, с. 135]. Надо отметить, что такая гибкая политика Барятинского, направленная на привлечение отошедших от Шамиля видных деятелей мюридизма на сторону царской России, весьма скоро принесла свои плоды. В.В. Дегоев отмечает, что «во время военной кампании 1858 г. депутации от чеченцев, одна за другой, шли к Барятинскому с изъявлениями помощи в борьбе против него» [1, с. 193].
В Шатое также создавалось народное судилище под председательством управляющего в составе кадия и восьми «судей или депутатов из почтенных стариков. Важно то, что все представители местного населения, задействованные в управлении, получали содержание от казны. Таким образом, они становились официальными сотрудниками русского административного аппарата» [3, с. 135].
Реформа управления на Северном Кавказе, по словам Барятинского, планировалась с той задумкой, чтобы «смотреть на управление горцев как на продолжение их покорения». В связи с этим создание прочной системы управления горцами в предельно короткие сроки являлось для России жизненной необходимостью. В противном случае наместник предрекал скорую потерю контроля над регионом, как уже было ранее. В качестве отрицательного примера князь приводил 1840-й г.: «Мы раз уже владели Чечней и Аварией… Все это мы утратили чрез неустройство нашего управления и злоупотребления, истекавшие из этого неустройства. Бунт Чечни в 1840 г., вынужденный целым рядом необдуманных и притеснительных мер, сделался сигналом общего восстания на Восточном Кавказе и началом двадцатилетней борьбы…» [3, с. 135].
После падения власти Шамиля вводилось новое военно-административное деление: взамен Правого крыла, Левого крыла и Прикаспийского края образованы области Кубанская, Терская и Дагестанская. В каждой воедино слиты в одних руках все части управления: военное, казачье, гражданское, горское (военно-народное). Области делились на округа вместо прежних ханств, кроме отдельных случаев, когда ханства на какоето время сохранялись. В округах учреждалось военно-народное управление: во главе российские офицеры (в том числе много грузин, армян и др.), которым подчинялись низшие должностные лица из местного населения под привычными народу именами – наиб, старшина, кадий.
Среди них были и прежние наибы Шамиля. С той же целью из местного населения формировалась милиция или стража. «Такая система обеспечивала интересы русской власти, вместе с тем приходилась по душе и самому населению, – пишет Милютин. – В новом устройстве администрации и суда имелось в виду согласовать по возможности виды русской власти с обычаями и нравами туземного населения, устраняя притом систематически влияние мусульманского духовенства, в руках которого сосредотачивалась враждебная нам власть над горским населением» [8, с. 135]. «Все пространство, находящееся к северу от Главного хребта Кавказских гор и заключающее в себе как означенные две области: Терскую и Кубанскую, так и Ставропольскую губернию именовать впредь Северным Кавказом» [3, с. 136]. Все эти изменения в административнотерриториальном делении были сделаны с целью как можно скорее включить данную территорию (Северный Кавказ) в орбиту общероссийской системы управления.
Законодательное закрепление военно-народной системы управления в Терской области произошло на два года позже, чем в Дагестане. В мае 1862 г. предложенное Барятинским «Положение об управлении Терской области» было Высочайше утверждено. Ее административно-территориальная структура была идентична дагестанской. Терская область поделена на три военных отдела (Западный, Средний и Восточный) и восемь округов (Кабардинский, Осетинский, Ингушский, Чеченский, Аргунский, Ичкеринский, Нагорный, Кумыкский). Центром области, где располагалась штаб-квартира начальника, стал Владикавказ. Подобно Дагестану, во главе всего управления стоял областной начальник, имевший широкие полномочия, как для подавления мятежей, так и для разрешения спорных судебных решений Главного народного суда Терской области [3, с. 139].
Тем самым князь Барятинский сумел создать основу для дальнейшего административного строительства на Кавказе в рамках интеграции региона в общероссийскую систему управления, затеянной уже новым наместником – великим князем Михаилом Николаевичем. Действия же Барятинского по созданию надежной системы управления регионом надо признать успешными, а цели, которые ставились перед преобразованиями, достигнутыми. Во-первых, удалось построить цельную жизнеспособную административную систему в крае.
Во-вторых, местное население стало постепенно приучаться к цивилизованному судопроизводству и общероссийскому законодательству, поэтому одновременно с вытеснением шариата Шамиля обычным правом образовались специальные областные суды, рассматривавшие дела по российским законам [3, с. 140].
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Дегоев В.В. Большая игра на Кавказе: история и современность. – М., 2001. – 440 с. 2. Саракаев И.Б. «По трущобам Чечни». – Владикавказ, 1913. – 35 с. 3. Муханов В.М. Покоритель Кавказа князь А.И. Барятинский. – М., 2007. – 430 с. 4. Романовский Д.И. Генерал-фельдмаршал князь Александр Иванович Барятинский и Кавказская война 1815– 1879 гг. // Русская старина, № 2. – СПб, 1881. – С. 249–318. 5. Лисицына Г.Г. «Гражданское управление краем, самое трудное…» // Кавказ и Российская империя: проекты, идеи, иллюзии и реальность. – СПб, 2005. – С. 203–236. 6. Ольшевский М.Я. Кавказ с 1841 по 1866 год. – СПб, 2003. – 426 с. 7. Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. – М., 1994. – 592 с. 8. Захарова Л.Г. Россия и Кавказ: взгляд из XIX века // Россия и Кавказ сквозь два столетия. – СПб, 2001. – С. 126–137.
