ЧЕЧНЯ. Хусейна в селе знают все. Никто не пройдет и не проедет мимо не поздоровавшись. И это неудивительно — он имам местной мечети. Удивительно то, что Хусейна знают и далеко за пределами села — как хозяина необычной фермы, где выращивают экзотических животных. Куда ни пойдешь — к Хусейну попадешь.
Небольшое село Парабоч — всего 500 жителей — находится в 70 километрах от Грозного. Среди туристов оно известно прежде всего благодаря Литературному музею имени Михаила Лермонтова. Поэт бывал в этих местах сначала ребенком вместе с бабушкой, которая приезжала в имение Хастатовых «Земной рай», а затем во время кавказской ссылки. Но сегодня мы едем в другой «земной рай» — во владения Хусейна Тусаева. Встретить нас, как договаривались, имам не смог: задержался на похоронах. Чтобы не плутать, спрашиваем дорогу у местного жителя. — Если направитесь по той улице, — машет он рукой вправо, — то упретесь в его дом, если прямо по этой, то в его ферму, если поедете в центр, окажетесь у мечети. В общем, куда ни пойдешь, к Хусейну попадешь, — улыбается мужчина. В отсутствие хозяина выбор дороги очевиден: прямой курс на ферму с животными.
Пожизненный фермер Первыми нас встретили огромные страусы. За ними виднелись обветшалые хозяйственные постройки. Птицы выглядели ухоженными и довольными. Они сразу же подошли к ограде и стали с любопытством разглядывать гостей: кто здесь, очередной любитель селфи или угощение принесли? Не успели мы познакомиться поближе, как к вольеру подошел и Хусейн. Страусы с радостью переключились на него — признали кормильца.
С первого взгляда ясно, что Хусейн Тусаев — хозяин, человек труда, любит свое дело, знает ему цену. — Мне уже под 60. Ни министром, ни директором я уже не стану, да и не стремился никогда. Я пожизненный фермер, занимаюсь тем, чем занимался с детства, и мое место здесь, — уверенно говорит Хусейн. Он родился и вырос в горном селении Даттах. Когда в 90-м году на село сошли оползни, их дом пострадал, и семья была вынуждена уехать. Выбор пал на Парабоч. — Тут лесхоз был, работа, техника. Первое время работал на тракторе. Он до сих пор стоит у меня во дворе. Без него на ферме не обойтись. По горному краю скучаю очень, часто езжу туда, мечтаю построить там дом. Мое сердце осталось в горах. Ни дня без работы Ухаживать за скотом и птицей Хусейн научился у отца, помогал ему с детства. Когда отца не стало, парню пришлось взять хозяйство в свои руки. С 20 лет он единственный кормилец в семье.
— Если бы отец еще немного пожил, мне было бы легче становиться на ноги. Когда за спиной есть старшие, это придает силы, уверенности, а когда они уходят — очень тяжело. По хозяйству я работаю с восьми лет и по сегодняшний день. Это мой образ жизни. И я не жалею о своем выборе. Фермерское хозяйство Хусейна располагается на двух участках — рядом с домом и в трех километрах от села. Работа почти круглосуточная: всех накормить (а корм еще заготовить и приготовить надо), напоить, подоить и многое-многое другое. Это не считая дел по благоустройству участков. Хусейн говорит, что мечтает хотя бы один день пожить без работы. — Но такого дня у меня никогда не было — все будни, все выходные и праздники я со своими животными. Им ведь не скажешь: сегодня праздник, вы потерпите без воды, без еды. Особенно трудно было во время военных действий в 90-х годах.
Села Парабоч они не коснулись, но артобстрелы и бомбежки были слышны. — Когда стали взрываться первые бомбы, скот ринулся к нашему дому. Многие даже пытались в него зайти. Оказывается, когда происходит что-то страшное, животные тянутся к людям, пытаясь найти защиту. Потом они привыкли к взрывам и вели себя спокойней. Скот нам удалось сохранить. Правда, было сложно прокормить всех. За кормом не выйдешь, сено косить было невозможно — кругом мины. На них подорвались две мои коровы и один бычок. В общем, еле-еле продержались. Выжили. И мы, и наш испуганный скот. А потом появились у нас экзотические животные.
Мы беседуем, а страусы смотрят на нас огромными глазами, в которых отражаются и мы с Хусейном, и небо, и другие обитатели ближней фермы: коровы, козы, куры с утками, олени, павлины, гуси особой породы. — У меня есть все, кроме ишака, — смеется Хусейн. — Но его я тоже уже приметил, скоро планирую привезти. Сейчас на ферме всего три взрослых страуса. Бывало, доходило и до десяти. Каждой из этих 2,5-метровых птичек в день надо не меньше 3,5 килограмма корма. — Мои страусы яйца несут, но не размножаются, — рассказывает Хусейн. — Для этого нужны специальные условия и корм, а главное, большой опыт. Они очень капризные в этом плане. На мясо выращивать легче, и прибыль ощутимая. К примеру, молодой страус стоит 10 тысяч. Покупаешь его, выращиваешь, откармливаешь. Большой страус — это уже в среднем 100 килограммов мяса. А мясо их считается диетическим, и по 700 рублей за килограмм люди сразу его разбирают. Даже заранее заказывают, и страусов, и верблюдов. У верблюдов мясо считается лечебным. Оно дешевле — 300 рублей за килограмм. Даже шерсть иногда покупают, тоже в лечебных целях, а вот мясо оленей не ценится. Их я в основном дарю или продаю.
У Хусейна 6 оленей — все ручные, подходят к хозяину и сопровождают его по ферме, где они дружно живут вместе с коровами. — Раньше содержание оленей в хозяйстве было под запретом, сейчас нет. Только ловить их нельзя, а покупать и привозить с документами можно. Я своих с Алтая привез. На каждую особь есть отдельный документ. С особым уважением Хусейн отзывается о павлинах. Он считает, что они культурнее и благороднее многих людей. — Некоторые фермеры, кто держит павлинов, относятся к ним как к курам. Но у меня зарезать павлина рука не поднимется и совесть не позволит. Они же такие благородные, чистоплотные, культурные. Очень чистоту любят. Нет, я не могу их резать. Это исключено. В моем понимании павлин, с его потрясающим разноцветным хвостом, — только на подарок. К сожалению, полюбоваться павлинами нам не пришлось: всех своих красавцев Хусейн уже раздарил, остались лишь цыплята. «Мама, я нашел страуса» А началось это увлечение необычными птицами совершенно случайно.
— Наш старший сын Тамерлан в 2012 году окончил университет в Армавире и приехал домой, — рассказывает жена Хусейна, Асет, когда мы садимся обедать. Асет работает директором в местной школе, но это не мешает ей ежедневно доить коров и коз. — Он очень любит сельское хозяйство, все думал, как бы завести свое дело. Масштабов отцовской фермы ему было маловато. Сначала предлагал еще и птицеферму открыть, но я сказала, что их в Чечне много. Потом еще что-то предложил, потом еще… Как-то раз я сижу, работаю, планы проверяю, а он пристает: «А может это? А может то?» И чтобы он отстал, я ему вдруг говорю: «Заведи страусов». Через час он приходит и говорит: «Мам, я нашел страуса и договорился. Дашь мне деньги?» — «Да ты что?! Страусов? У нас?» — «Я слово дал, что куплю». Ну, делать нечего, поехали, привезли из Ростова двух страусов, и началось — страусы, потом павлины… У супругов Тусаевых трое сыновей: Тамерлан, Адлан, Алихан — и дочь Зулихан. Все они заняты делом: кто-то учится, кто-то работает, но все они еще и трудятся на ферме. У каждого свои обязанности. Самый младший, 12-летний Алихан, например, встречает детей из разных школ, которые часто приезжают на ферму на экскурсию. — У всех виртуальные фермы, а у меня настоящая! — говорит юный фермер. Особенно много юных туристов бывает на каникулах. — Дети приезжают почти каждый день на «Газелях», автобусах, даже из соседнего Дагестана бывают, — рассказывает Асет. — С нашей школы часто приходят, а соседские ребята — каждый день. Это для них святое — надергать травы для животных, покормить их, принести кусочек хлеба.
На вопрос, сложно ли совмещать директорство в школе с домашним хозяйством, Асет отвечает просто: — Сложно или нет — неважно. Мы живем в селе. А зачем жить в селе, если не иметь хозяйство? 14 верблюдов После обеда мы с Хусейном отправляемся на дальнюю ферму — к верблюдам и лошадям. Подумать только, что в Чечне, на краю маленького села, живут 14 роскошных верблюдов! Издалека — просто мираж какой-то. Увидев приближающуюся машину, верблюды подходят к изгороди. Трудно оторвать взгляд от этих величественных животных, с гордой осанкой и умными глазами. Но Хусейн настойчиво призывает обратить внимание на лошадей. — Я с детства с ними вырос. Лошади все понимают и чувствуют, как люди, — говорит он, ласково поглаживая одну из кобыл. Территория у верблюдов и лошадей большая: Хусейн взял в аренду 10 гектаров. Здесь есть и поле, и лес, и выход к Тереку, куда животные сами ходят на водопой. Кстати, и гуси у Хусейна очень самостоятельные — сами ходят на пруд и обратно.
— У меня было 15 верблюдов, но один из них утонул в реке, оступился, — с сожалением говорит Хусейн. — Мне потом сказали местные рыбаки. Больше потерь не было. В общем, здесь безопасно. Правда, иногда приходят волки. Тогда верблюды и лошади становятся в круг, в центр которого загоняют своих детенышей, и дают хищникам отпор. Верблюды при этом сильно кричат, отпугивая волков. Если не любить — толка нет — У меня часто спрашивают, жалко ли мне резать мой скот? — вдруг говорит Хусейн. — Конечно, жалко тех, к кому привыкаешь, а вот агрессивных — нет. Страусы, кстати, бывают очень агрессивны. Несколько раз они меня били, даже ребра ломали. У лошадей не такой сильный удар, как у них. Если бы я не увернулся, могли бы затоптать. У мужских особей с мая по август часто бывает плохое настроение. Тем не менее Хусейн не отказался бы увеличить количество страусов и других животных.
— Если бы у меня было больше земли, я бы создал лучшие условия на ферме, расширил пастбища, сам выращивал бы траву для сена, держал бы больше животных. Да и хозяйственные постройки надо обновить: внешний вид у них ветхий, но, что важно, внутри тепло. Сейчас же для меня главное, чтобы все животные были сытые. Это и по-человечески, и с точки зрения религии. Как обеспечить корм? Например, можно продать трех-четырех крупных бычков и закупить корм и сено на целый год. А потом уже думать о прибыли. Так мне спокойнее. Еще у меня часто спрашивают, люблю ли я животных? А если бы не было любви к ним, то ничего бы и не получилось. Если не любить — толка нет.
