Лаура Рамази пишет: Эта фотография появляется в моей ленте новостей уже несколько дней. Вот и сегодня она лидирует. Авторы постов разные истории пишут под этим фото. Меня тоже она потрясла год назад и я тоже решила поделиться своим постом.
Гуляя по интернету я нашла вот это фото. Оно подписано очень скупо – Сирия, Алеппо.
На этом фото есть всё, что остается с человеком, который пройдя через месиво войны, сохранил в себе Человечность.
Грандиозный произвол над людьми, живущими своей жизнью и никак не касающиеся политики и политиков. Их не спрашивают, им навязывают войны, руины и бесконечные болезни.
На этом фото никаких имен, никакого прошлого и даже будущего, никаких разговоров – только безумная боль, от которой хочется молчать на весь мир, в котором нет мира. Эти руины, некогда бывшие домами, превращаются в целую вселенную.
Люди их натягивают клеенками, стараясь хоть как-то создать имитацию личного пространства. Еще долгое время, дождь, отбивающий ритм по этим клеенкам, становится родной музыкой для взрослых и колыбельным «баюшки-баю» для детей. И для детей, выросших среди развалин, атмосфера родного города бывает больше в людях, нежели в архитектуре.
Восемнадцать лет назад на одной из руин в центре Грозного была надпись, написанная осколкам кирпича:
«Эй, Мир! Это мой дом. Я нохчи, я потерял свою семью, но не потерял смысл жизни. Я отомщу тебе своей жизнью. Я буду жить!» Чуть далее была другая надпись, написанная мазутом: «Эй, Мир! Я русский солдат, я не потерял свою семью и хату, но потерял смысл жизни. Я вернусь домой, и не буду жить!» На месте этой руины давно стоит современное красивое здание. И надписи другие.
Тогда я была очень молодой и не понимала всей ГЛУБИНЫ этих двух СМСок. Не до этого было. Надо было жить в послевоенном Грозном, соразмерно послевоенному времени (прикупить свечи, натаскать воду, пока она где-то идет, успеть приготовить горячий ужин, пока есть газ, но чаще на дровах). Теперь, вроде бы, есть всё: и свет, и газ, и приведенный в порядок город. Но нет общения. Общения, равного твоему душевному состоянию и памяти.
Когда приходит несчастье, оно убивает звуки жизни. Ты стараешься сохранить хотя бы одну нотку, а оно её глушит, превращая твою жизнь в крысиные шорохи, где бывают только гримасы. Стараясь сохранить в себе память, ты застреваешь в одном времени. И это время живет в тебе как историческая дата. Ты живешь дальше, просто дальше…и дольше. Живешь памятью, которая лишь тебе дорога.
Всё меняется, как ни странно, и чувства тоже, кроме памяти… Война отнимает ВСЁ, даже черно-белые фотографии сгорают вместе домами и городами. Но ты живешь. Живешь без звука, в глубокой тишине, где только крысиные шорохи…
После войны в Грозном было всё разбросано и очень грязно. Были разбросаны по всему городу, помимо обглоданных собаками трупов, секреты горожан (письма, дневники, личные фото) и среди этого беспорядка мой взгляд поймал, аккуратно лежащую на сиденье от танка, книгу Виктора Франкла, которая начинается с эпиграфа:
« У каждого времени свои неврозы, и каждому времени требуется своя психотерапия».
Такие фотографии будоражат в тебе воспоминания, которые для другого человека, который жил на ДРУГОЙ ПЛАНЕТЕ, когда тебя убивали, похожи на снимки старого расфокусированного фотоаппарата.
Это больше чем фото, это ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ФОРМУЛА преодоления самого себя.
Такие фотографии, для ЖИВШИХ НА ДРУГОЙ ПЛАНЕТЕ, меняют всего лишь выражение лица, и, только для очень немногих, они меняют мысли…
