Сохранившиеся исторические документы древности доносят до нас живой голос событий прошлых веков. Именно благодаря им дошла до нас информация о месте расположения города Магас, построенного в предгорьях Кавказа каким- то могущественным народом в IX-VI веках до нашей эры, впервые разрушенного монголами в 1238-1239 гг. Последние события описаны арабским историком Джувейни, непосредственным участником тех событий. До сих пор историки считали, что Магас построен аланами. Предполагалось также, что письменные сообщения на счет расположения этого города относятся к Мокше (Мордве).
Известный русский историк Н. А. Караулов в 1908 г. усомнился в столь северном расположении Магаса и высказался в пользу того, что город «находился на чеченской плоскости». Другой российский историк, В. Ф. Минорский, тщательно проанализировав всю цепь обстоятельств и событий, отраженных в исторических источниках, убедительно показал несостоятельность прежних гипотез и пришел к выводу, что Магас надо искать на Северном Кавказе, в равнинных районах, где-то по соседству с Дагестаном. В памяти людей живет предположение о существовании некогда в прошлом древнего города в районе современного селения Алхан-Кала. И только в 1965-1968 гг. известным историком В. Б. Виноградовым были организованы и осуществлены раскопки указанного городища. В ходе археологических работ окончательно оформилась гипотеза: городище на Сунже (правом, основном притоке Терека, к западу от окраины селения Алхан-Кала) является древним городом Магас.
Эта гипотеза нашла своих сторонников в лице известных историков Крупнова Е. И, Кузнецова В. А. Гриценко Н. П. и других. Однако были и другие версии места расположения указанного города. В качестве претендента был определен знаменитый Нижний Архыз в горном Карачае, признанный центр западной Алании в X веке. Очередная версия местонахождения Магаса принадлежит ингушскому историку Н. Д. Кодзоеву. Из его гипотезы следует, что «раннесредневековый Магас – это комплекс средневековых городищ и поселений в районе современных селений: Яндаре – Гази-Юрт – Экажево – Али-Юрт – Сурхахи; своеобразно расположенная группа городищ, многочисленные поселения, оборонительные рвы». Слабым местом предположения Кодзоева, на наш взгляд, является то, что указанные селения находятся на возвышенностях, где ни в прошлом, ни в настоящее время не было болот. Тогда как, по данным Джувейни, очевидца событий, в 1238 году город М.к.с. (Магас) предстал перед монгольскими войсками следующим образом: «Жители его по многочисленности своей были (точно) муравьи или саранча, а окрестности были покрыты болотами и лесом до того густым, что нельзя было проползти змее. Царевичи (монгольские) сообща окружили (город) с разных сторон, сперва с каждого бока устроили такую широкую дорогу, что (по ней) могли проехать рядом три-четыре повозки, а потом против стен его выставили метательные орудия.
Через несколько дней они оставили от этого города только имя его и нашли (там) много добычи». Алхан-Калинское городище, раскопанное В. Б. Виноградовым, расположено на левом (северном) высоком и обрывистом берегу р. Сунжа. В свое время оно занимало, по мнению археологов, общую площадь около 100 га и насчитывало не один десяток тысяч жителей. В центре города помещался храмовый комплекс с зиккуратом (площадкой на крыше храма для отправления обрядов), храмами бога-покровителя Хьал-Да и других важнейших божеств; здесь же располагались дворец царского наместника, казармы и жилища биайнийских воинов, основные хозяйственные строения, амбары с продовольствием и снаряжением. Остальная часть города была занята домами горожан и другими постройками, между которыми располагались небольшие храмы, посвященные мелким божествам. Дома стояли вплотную друг к другу, образуя извилистые улицы шириной 1,5-3 м. Возле крепостных стен города находился рынок, где останавливались купеческие караваны. Здесь же, на площади, примыкавшей к крепости, происходила, видимо, и торговля.
Жизнь горожан была сосредоточена вокруг многочисленных храмов и дворца, где многие из них служили как чиновники, воины, жрецы, ремесленники и торговцы. Имущественное положение и жизненный уровень большинства горожан были примерно одинаковы. Скота большинство горожан не держало, рабов имело немного. Большинство рабов были чужеземцами, либо пригнанными в плен бианийскими воинами, либо приведенными торговцами из других мест, где они попали в рабство, вероятно, в результате пленения. В большинстве случаев рабы выполняли работу, в том числе производственную, наравне с другими членами семьи и по своему правовому положению были бесправными. Основным продуктом питания как горожан, так и сельских жителей был ячмень, который завозился из густо заселенного бассейна реки Ломехи (Терек). До сих пор на правобережье реки Терек можно обнаружить следы деятельности человека в древности.
Изложенное подтверждается данными экспедиции Р. М. Мунчаева, В. Л. Ростунова, М. П. Абрамовой, которые проводили раскопки курганных могильников Среднего Терека (Братское, Виноградная, Октябрьский). Кроме крупных городов, как Магас и других мелких опорных городов-крепостей на территории центральной части Северного Кавказа, в рассматриваемый период существовало много небольших сельских поселений, расположенных по берегам рек. Сами постройки в таких поселениях занимали площадь в несколько гектаров и состояли из домов, построенных из кирпича-сырца, а часто и из тростниковых плетенок, обмазанных глиной. Население их составляло от пятидесяти до нескольких сот человек, основным занятием которых было земледелие. Жители образовывали территориальные общины, объединявшие одно или несколько поселений с их земельными угодьями.
Всей жизнью таких поселений управлял совет старейшин, избиравшийся жителями из числа наиболее уважаемых и богатых семейств; во главе совета стоял староста, назначаемый обычно царским наместником. Одни общины платили налог государству натурой, в других – часть орошаемой земли отводилась под государственные нужды. Эти земли царский наместник мог раздать своим чиновникам в качестве вознаграждения за службу, а мог поселить здесь работников из прибегавших к его покровительству бедняков, которые за это отдавали ему значительную часть своего урожая. Конечно, мы только можем предполагать о хозяйственной деятельности наших далеких предков. Однако без этой деятельности они не могли жить. Об этом говорят следы, обнаруженные при раскопках. Однако вернемся к рассматриваемой теме. В 2-3-х км севернее Магаса, с запада на восток, тянется Сунженский хребет. К югу от городища, после обрыва, за рекой Сунжа (по многим историческим данным) в прошлом был непроходимый лес шириной до ущелий Кавказских гор, тянувшийся от Пятигорья до современного Дагестана.
Этот лес служил природным барьером, защищающим горное население от степных кочевников. В старину между поймой реки Сунжа и дремучими лесами были болота, упоминаемые Джувейни. В настоящее время на этом месте располагается Куларинский рыбхоз, использующий низинные, затапливаемые в прошлом рекой Сунжей земли для разведения рыбы. Археологи под руководством В. Б. Виноградова нашли остатки цитадели, три оборонительных рва с тремя въездными воротами на восток, север и запад. Над внешним рвом был фиксирован вал, местами с булыжными и сырцовыми кладками. Были обнаружены следы каменных стен и приворотных укреплений. Мощность культурных напластований – 1,2-3,3 м. Многочисленные материалы раскопок располагают сведениями о типах жилищ и приемах внутреннего благоустройства обитателей. Специалисты обнаружили и зафиксировали скопление культовых языческих мест, алтари и места жертвоприношений.
Повсеместно в верхнем слое городища отмечены следы пожаров и военных действий. В. Б. Виноградов пришел к выводу, что раскапываемое место было заселено с глубокой древности носителями так называемой куро-аракской культуры: «Памятник долговременен, многослоен. Место заселено в IX-VII вв. до н. э. носителями так называемой кобанской культуры (являющейся северным ответвлением куро-аракской культуры – авт.). Прослежен слой конца I-Ш в. н.э. Основные пласты датируются V – началом XIII в. н. э., причем складывается впечатление об особой интенсивности жизни до X в.». Упоминаемые даты имеют существенное значение для объяснения событий, происходивших на территории Северного Кавказа как в древности, так и в средние века. Какое государство или племенной союз располагал в IX-VI веках до нашей эры на Северном Кавказе возможностью строительства столь крупных городов-крепостей, как Магас?
В рассматриваемый период в мире было всего несколько государств, которые были объективно в состоянии построить город-крепость на Северном Кавказе: Египет, Ассирия и Биайнили (Урарту). О военных действиях Египта и Ассирии на Кавказе нет сохранившихся сведений. Из рассматриваемых древних рабовладельческих держав имела возможность строительства крупного города только Биайнили (Урарту). Далее необходимо ответить на вопрос: какие народы населяли Северный Кавказ в IX-VII вв. до н.э.? Из истории мы знаем достоверно, что пространство между Черным и Каспийским морями – до предгорий Кавказа в рассматриваемый период населяли воинственные племена ашкалаши (скифы). Теперь необходимо найти исторические документы, подтверждающие, что биайнийцы вели успешные военные действия на территории Северного Кавказа с ашкалаши. Согласитесь, что ашкалаши добровольно не могли уступить столь благодатные земли биайнийцам. Нет ни одного труда, написанного современными историками о приходе на Северный Кавказ биайнийцев.
Наши поиски могли остаться без результатов, если бы не знакомство с трудами грузинского историка-лингвиста А. Г. Меликиашвили. Он указал на исторические памятники, подтверждающие биайнийскую экспансию не только Кавказа, но всего юга будущей России. Эти факты не вписываются в общую историческую традицию. Повторим, что ни один современный историк до сих пор не изучал вопросы вторжения биайнийских царей на Кавказ, строительство здесь городов. И только грузинский монах Леонтий Мровели написал в XI веке в труде под названием «Жизнь картлийских царей», что дети Таргамоса, сына Таршиса, сына Иафета – сына пророка Ноя – в далекие времена пришли на земли Северного Кавказа и поселились «от реки Ломеки (Терек – авт.) до гор Кавказских». Многие современные историки отнеслись к труду Мровели, как к обычным библейским повествованиям.
Наверное, необходимо быть свободным от стереотипов, чтобы поверить Мровели, поднять тему биайнийской экспансии Северного Кавказа для последующего ее обсуждения. Рассмотрим обнаруженные нами источники. Клинописные памятники восточно-анатолийского нагорья (территория современной Армении) уже давно привлекли внимание мировых исследователей ассирийской письменности. В 1828-1829 гг. немецкий историк, исследователь ассирийской клинописи Ф. Шульц в Ванском районе Армении обнаружил и скопировал более сорока клинообразных надписей, в том числе и текст знаменитой «Хорхорской летописи» царя Аргишти I. Государство, которым управлял этот прославленный царь, ассирийцы назвали Урарту, а клинописные памятники – соответственно, урартийскими. Европейские историки обычно называют Биайнили (Урарту) – Нойре, Ван или Ванское государство по названию озера, в районе которого это государство находилось. Справедливости ради необходимо сказать, что ни царь Аргишти, ни его подданные себя урартийцами не называли.
Это название придумали историки на основе того, что древние ассирийцы называли племена, проживавшие в районе восточно-анатолийского нагорья, уруарта. Действительное самоназвание этих племен и государства в переведенных письменах звучит, как Биайнили. В продолжении ближайших десятилетий, после открытия Ф. Шульца, копии или эстампы (рельефные копии) отдельных биайнийских надписей с камней и скал снимались неоднократно. В настоящее время они хранятся в музеях Тбилиси, Анкары и многих других музеях западных стран. После того как в середине прошлого века была прочитана ассиро-вавилонская клинопись, началась также расшифровка и биайнийских клинообразных надписей. Исследователи столкнулись с тем, что клинописные знаки хотя и были идентичны ассирийским, однако язык текстов был на незнакомом для исследователей языке. Первые попытки переводов текстов были неудачными. Лишь работа Сэйса «Тhе cuneiform inscriptions of Van» (JRAS, 1882 г.) положила начало успешной расшифровке биайнийских надписей. Сэйс дал таблицу биайнийских клинообразных знаков, грамматический очерк, опубликовал все известные тогда биайнийские надписи в транскрипции и переводах. Опираясь на идеограммы, употребляемые в биайнийских текстах в том же значении, в каком они употребляются в ассиро-вавилонской клинописи, Сэйс смог дать правильный по смыслу перевод биайнийских текстов.
