Чеченская женщина свободнее всех женщин и поэтому честнее всех. Никогда не допустит она никакой непристойности, хотя имеет право свободно общаться с мужчинами. (Александр Казбеги)
В данной статье делается попытка определить роль и место женщины в жизни чеченского общества в далеком прошлом.
Этнолог С.М. Хасиев писал: «Женщина-мать заслужила у всех народов уважение, у чеченцев она поставлена в совершенно особое положение.
Самая жестокая схватка, как по мановению волшебной палочки, прекращалась при появлении женщины с непокрытой головой, т. е. когда женщина снимала платок и бросала его между дерущимися. Стоило потенциальной жертве кровной мести прикоснуться рукой к подолу платья любой женщины, как оружие тотчас пряталось.
Величайшим позором считалось непочитание родственников матери и жены. Может, этот феномен уважения, преклонения и одновременно покровительства женщины восходит к древней шумерской цивилизации. В пантеоне божеств шумеров главной была богиня Инанна (Владычица неба). Этот термин можно сравнить с чеченским «нана» - мать».
Лингвист А. Исмаилов дает следующую этимологию названия божества Инанна: слово это, по его мнению, можно истолковать и как «праматерь». Тогда его смысл становится более ясным: Инанна (шумер.), Йина Нана (чеч.) – родительница, прародительница. В пользу этой этимологии говорит тот факт, что в шумерской мифологии Инанна и Нана – это богини звезды Венеры, а именно: Инанна – богиня войны (утренней звезды), Нана – богиня любви и материнства.
О культе Матери у чеченцев говорит еще присутствие компонента «нана» в названиях языческих божеств, которым поклонялись наши древние предки.
«Хинана» (чеч.) – Мать воды, которая, согласно мифу, обитает в воде, особенно в бурных горных реках, сопутствует людям и предупреждает их о предстоящих бедствиях плачем и пением, похожим на причитание над умершим. Рассказывали, что во время Кавказской войны за несколько месяцев до занятия и разорения царскими войсками одного из селений Чечни к жителям его явилась скорбная Хинана и предсказала им несчастье.
«Дерцнана» (чеч.) – Мать Вьюги или Бури. Согласно легенде, у нее было семеро сыновей, которые еще в глубокой древности покинули ее, превратившись в созвездие Большой Медведицы. Рассерженная этим, она ушла от людей и поселилась на вершине Казбека, или, как его называют чеченцы, Башлам-Корт. Отсюда, очертив вершину запретным кругом, она сбрасывала вниз лавины камней и снега на всякого, кто пытался достигнуть ее местопребывания. Матери Вьюги и Бури приписывалась власть над всякой непогодой. Путник, которого заставала в дороге непогода, призывал на помощь ее дух. В честь этой богини в Девдоракском ущелье был устроен жертвенник, где в конце сезона устраивался праздник с жертвоприношениями, пением и плясками.
«Мехнана» (чеч.) – Мать Ветров - живет, как и Мать Вьюги, на вершине Казбека. При недовольстве людьми она поднимает бурю и уничтожает их имущество.
В пору покоса и жатвы (в месяц эттинг-бутт) ей посвящались понедельники. «В эти дни, - писал Е. Шиллинг, - прекращали работу, думая, что в противном случае ветер разнесет хлеб и сено».
«Нана-Латта» (чеч.) – Мать-Земля. Земля являлась исстари не только для предков вайнахов, но и для всего рода человеческого всеобщей кормилицей. Здесь не только образное восприятие кормилицы-земли по аналогии с кормящей матерью. Интересно, что наряду с «Нана-Латта» («Мать-Земля») чеченцы в эмоциональной речи употребляют также и выражение «Лаьтта Ненан кийра» («Утроба Матери-Земли»), имея в виду источник начала или конечный исход всего сущего.
«Ц1енана» (чеч.) – Мать Огня, согласно мифологии, живет в огне и является его повелительницей. Это добрый дух, дающий людям горячую пищу, свет, тепло. Кроме того, Мать Огня является хранительницей чистоты, и поэтому нельзя плеваться и бросать нечистоты в огонь – в ее постоянное местопребывание. Считалось, что она приносит в дом благополучие, достаток, мир и согласие.
В вайнахской семидиции среда считалась днем Матери Огня. В этот день люди не работали, нельзя было давать соседям ничего из дома, особенно огонь. В старину мужчины считали неприличным раздеваться перед огнем, стыдясь женского взора Матери Огня. Еще в недалеком прошлом женщины-чеченки приносили ей жертву: каждый раз после приготовления горячей пищи хозяйка непременно бросала в огонь куски от этой еды.
А. Айдамиров в книге «Калужский пленник» пишет о размышлениях имама и русских офицеров о чеченцах, их нравах, их отношении к женщине.
«..О, этих наивных, легкомысленных чеченцев Шамиль уже знает хорошо. Не зря он отказывался стать во главе их вооруженного восстания до тех пор, пока они не послали к нему с этой просьбой своих женщин. Чеченец никогда не встает на колени, кроме как на молитвах к Аллаху. Когда он вынужден обратиться к кому-нибудь с нижайшей просьбой, в крайнем случае чеченец снимает папаху. А женщины обращаются с просьбой к мужчинам в очень редких случаях. Женщина у них какая-то святая, неприкосновенная личность. Ее нельзя оскорбить и унизить ни словом, ни делом. Человек, нарушивший этот закон, расплачивается головой…»
Ольшевский М.Я.: «Вообще нужно сказать, что у чеченцев женский пол пользуется несравненно большей свободой, нежели у их соседей».
Властов Г.К.: «Сама свобода чеченских женщин во время междоусобиц и неприкосновенность их для злейшего врага не свидетельствует ли об уважении, которым они пользовались наравне с женщинами в тацитовской Германии? …Вообще, чеченцы весьма целомудрены в отношении женщин, взаимные отношения молодых людей и девушек носят на себе характер уважения и женской стыдливости. Чеченцы никогда не позволят себе не только оскорбить как-нибудь девушку, но даже дотронуться до нее рукой, в противном случае его ожидает всеобщее презрение».
Имам Шамиль, в целях упрочения своей власти, жестоко преследовал обычаи и традиции чеченцев, связанные с адатами. Одним из таких обычаев был институт ухаживания, аналога которому нет у других горцев Кавказа, даже у родственных чеченцам ингушей. Чеченские девушки относительно свободно могли общаться с юношами в рамках строго определенных обществом норм: у источника (хийистехь), «белхи» (коллективная взаимопомощь), на вечеринках (синкъерам), на свадьбах (ловзар), посиделках («чукхайкхина, ирахь 1ар»).
Шамиль уничтожил целое село с женщинами, детьми и стариками в Ичкерии из-за того, что они продолжали устраивать свадьбы, встречи молодежи у родника.
Выдающийся грузинский писатель XIX века Александр Казбеги, хорошо знавший обычаи и нравы чеченцев, писал: «Чеченская женщина свободнее всех женщин и поэтому честнее всех. Никогда не допустит она никакой непристойности, хотя имеет право свободно общаться с мужчинами».
О почитании женщины, о ее особом статусе в чеченском обществе говорит в своих работах один из первых исследователей структуры чеченской родовой организации М. Мамакаев. «Обращаясь к хозяйке дома, – пишет он, – чеченцы до сих пор говорят «ц1енана» (хозяйка огня), но никогда не говорили и не говорят, например, «ц1еда» (хозяин огня). Позже выработались уже другие термины: «ц1а» - (дом); «ц1ийннана» (домохозяйка) и «ц1ийнда» (домохозяин)». Этот, казалось бы, незначительный штрих, несомненно, говорит о том, что в чеченском обществе преимущество было на стороне женщин.
Далее М. Мамакаев пишет: «Собственный очаг (ц1а) и благословение детьми отца было для чеченца целью и сутью его жизни. Женщина исполняла роль хранительницы очага и воспитания детей».
В Чечне, в селении старые Атаги Грозненского района, в 30-е годы прошлого века жила 120-летняя старуха Вагапова Нана. Выйдя замуж в 18 лет, она беспрерывно, в течение более 100 лет, поддерживала огонь в очаге дома своего мужа. Говорили, что не было случая, чтобы даже в жаркие летние дни огонь потух в ее очаге. В старину это являлось обязанностью и делом чести уважающей себя женщины-хозяйки.
Жительница чеченского селения Ахки-Барз Кемси Ибрагимова вышла замуж в 1884 году. В первую брачную ночь она разожгла огонь в очаге в доме мужа и поддерживала его в течение 60 лет. Вечером она засыпала угли золой, а утром вновь раздувала их. До 1944 года она ни разу не дала затухнуть очагу, хотя в доме были спички, керосин и т.п.
В доме чеченца жена была не служанкой, как это привыкли понимать, а полновластной хозяйкой. Свободная от тяжелых и опасных работ, она всецело посвящала себя семье, воспитанию детей, и прялка и швейная игла для нее были тем же самым, что для мужа топор. У чеченцев было принято считать всякое преступление, совершенное в помещении с очагом, неизмеримо более тяжким, чем такое же деяние, совершенное вне такого помещения. Поэтому строго различали: воровство или другие предосудительные деяния, совершенные за «гейбой» (перекладина за очагом), до «гейбы», на дворе, в конюшне или хлеву и, наконец, в поле.
По мере удаления места совершения преступления от очага совершенное преступление считалось менее тяжким.
Хищение очажных предметов (котла, очажной цепи, подставки и т. п.) каралось как тягчайшее преступление и приравнивалось к убийству человека.
В том, что воровство или любое подсудное дело в доме, то есть там, где преобладало право женщины, каралось гораздо строже, чем такое же деяние вне дома, где действовало преимущественно право мужчины, трудно не усмотреть реликтовое проявление высокого положения женщины в семье и роде.
Таким образом, у древних чеченцев был развит институт уважения и почитания женщины как матери, как хранительницы очага.
Наши предки ценили и уважали ту, которая берегла их очаг, их дом, охраняя его от исчезновения своим трудом, обеспечивая настоящий тыл горцу. И было бы лучшей благодарностью, если бы мы увековечили их героический труд, поставив памятник Матери - хранительнице очага - на одной из центральных площадей Грозного.
