После начала ваххабитского вторжения в Дагестан Мовлади Удугов на своем сайте «Кавказ Центр» распространил совместное заявление «Исламской шуры Дагестана» и «Исламского правительства Дагестана», сообщавшее, что «мусульмане Дагестана не ведут войну против русских, как это утверждают телевизионные телеканалы и московская пресса», а воюют против режима Бориса Ельцина и его международных покровителей, ненавистных всем честным русским людям, русским патриотам. В этом заявлении отмечалось, что патриоты России, проклинающие Ельцина, США, Израиль, должны были бы видеть в мусульманах Дагестана своих союзников, а не присоединяться к хору лжецов и провокаторов, которые хотят втянуть Россию в очередную военную авантюру против мусульман. Как утверждали ваххабиты, угроза России исходит не от них, а от олигархов, демократов, ставленников Запада и губернаторов российских территорий. «Исламский Кавказ» они рассматривали ключевым союзником русских в борьбе против «нового мирового порядка».
Спровоцировав войну в Дагестане, а затем в Чечне, ваххабиты стали искать геополитическое оправдание своим преступлениям. От этой политики пострадали десятки тысяч российских граждан в Дагестане и Чечне. Ваххабиты для Северного Кавказа без сомнения являлись злом. Однако это не понимали или не хотели понимать целый ряд ученых, с которыми автор имел полемику в Институте этнологии и антропологии РАН, а также в Московском отделении американского фонда Джон и Катрин Макартуров, где автор после получения гранта за данное исследование, по просьбе руководства выступил с изложением основных идей планируемого исследования.
Ряд московских ученых видели в ваххабизме демократическую тенденцию в исламе, противостоящую традиционному исламу и особенно северокавказскому суфизму. Они рассматривали ваххабитское движение на Северном Кавказе как умеренное религиозное явление, что не совсем точно отражало реальную картину.
В частности, Ахмет Ярлыкапов, анализируя ваххабизм на Северном Кавказе отмечал, что значительная часть ваххабитов занимается «мирным трудом, не признавая автомат в качестве аргумента в споре со своими идейными противниками». В отличие от этой позиции, автор, изучая феномен ваххабизма в Чечне, вообще не встречал умеренных представителей этого исламского течения. Но наблюдал множество фактов, сопряженных с насилием, похищением, убийствами людей.
Кафлан Ханбабаев дает такую характеристику ваххабизму: «Ваххабизм в Дагестане проявил себя агрессивным, насильственным религиозно политическим течением, сторонники которого вели вооруженную борьбу с конституционным строем, с простыми верующими, которые не разделяли их взгляды, образ жизни». Ярлыкапов высказывает иную точку зрения, считая, что «большинство ваххабитов Дагестана не поддержало вылазку боевиков из Чечни». Однако мощное сопротивление, оказанное ваххабитами кадарской зоны федеральным войскам и дагестанским ополченцам, демонстрируемые по центральному телевидению факты насилия, свидетельствовали об обратном - о тесной взаимосвязи религиозных радикалов Дагестана и Чечни.
Пропаганда религиозного и политического экстремизма, использование насильственных методов, вплоть до убийства идейных и политических противников - суть крайней формы ваххабизма, получившей распространение на Северном Кавказе. Она представляла непосредственную угрозу для представителей традиционного ислама, являвшихся препятствием на пути распространения и утверждения ваххабизма в данном регионе. Следует признать, что «северокавказский ваххабизм» - радикалистская ориентация в исламе, и по своей идеологии он был направлена против традиционного ислама.
Практические деяния ваххабитов, во всяком случае, тех, кто маскировался под ними, сопряжены многочисленными преступлениями против личности. Реализовывая свою религиозно-политическую стратегию, ваххабиты преследовали цель захвата власти в мусульманских республиках Северного Кавказа, что само по себе представляло опасность для целостности российского государства. Распространение религиозного радикализма на Северном Кавказе, а в целом и в России связано с финансированием ваххабитских групп Всемирной исламской лигой. Через средства различных фондов и организаций, утверждалось саудовское, а в более широком плане - исламское влияние на Кавказе и в России. По всей видимости, финансирование ваххабитских групп в Дагестане, Чечне, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии происходило из-за рубежа.
Ваххабиты на Северном Кавказе превратились в реальный фактор угрозы для безопасности народов Северного Кавказа, исторически связавших свою судьбу с Россией. Ваххабиты представляли собой хорошо организованная в политическом, военном и идеологическом отношении разветвленная организация, связанная с центрами политического ислама в мусульманских странах и на западе. Ваххабитские джамааты Дагестана и Чечни составили ударную силу религиозно-политического экстремизма, направленную против России Они преследовали цель дестабилизации политической ситуации по всему периметру юга страны.
В ходе военных действий в горном Дагестане Удугов и его сторонники ежедневно по телевидению и в печати проповедовали джихад против России. Ваххабитские эмиссары в мечетях, при стечении большого числа верующих, проповедовали джихад-меча, призывая к непрерывной войне против России. На своих телепередачах они со сладострастием разъясняли, что такое джихад, подчеркивали, что смерть на пути джихада - большая честь для мусульманина, а погибший на этом пути прямо угодит в рай. Религиозные проповеди ваххабитов нередко оказывали воздействие на не окрепшую психику молодых людей, многие из которых являлись безработными и малообразованными.Не меньшую угрозу для народов Северного Кавказа и их самобытной культуре представляют силы, стремящиеся без оглядки втянуть их в глобальный проект переустройства мира на основе, навязываемых чуждых ценностей.
Надо отметить и то, что ваххабиты огульно обвинялись в совершении многочисленных преступлений. Иногда преступления, приписываемые ваххабитам, совершались уголовными элементами, или силами, заинтересованными в дестабилизации ситуации на юге страны. Нападение на Дагестан стало возможно по вине и власти этой республики, допустившей укрепление ваххабитов во многих населенных пунктах. Кроме того, власти Дагестана не предприняли упредительных мер даже тогда, когда они были предупреждены о возможном нападении ваххабитов.
Деятельность ваххабитов представляли угрозу и для Кабардино-Балкарии. Газета «Северный Кавказ» писала: «То, что еще совсем недавно мы называли отдельными проявлениями ваххабизма, уже приобрело форму, угрожающую целостности Кабардино-Балкарии, безопасности населения республики». Сказанное позволяет признать, что ваххабизм стал проникать в относительно спокойную в этноконфессиональном отношении республику, угрожая единству ее народов и безопасности людей. И это предполагало принятие жестких мер со стороны государства.
Во многих исследованиях северокавказские ваххабиты рассматриваются как носители религиозного экстремизма, радикализма и угрозы для общества. Так, Алексей Малашенко пишет, что в свое время «"исламская угроза" исходила из Чечни, да и то ее значение сознательно преувеличивалось российским истеблишментом, особенности его военной фракцией. Зато мало, кто обращает внимание на то обстоятельство, что чеченский конфликт явился болезненной "прививкой" против сепаратистских эксцессов и предупреждением против религиозного экстремизма, поскольку очевидно, что за джихад придется платить чрезвычайную, неоправданно высокую цену». Заявление о том, что из Чечни исходила «исламская угроза» явно преувеличено. Религиозно-политические феномены - радикализм, экстремизм, исламизм - нечеченского происхождения. Они были навязаны Чечне через Дагестан, Москву, а также через соответствующие зарубежные религиозные центры.
К джихаду, понимаемому как священная война, против мушрикинов, призывали сторонники ваххабизма, но не сторонники традиционного ислама. Ни чеченские, ни московские власти ничего не смогли сделать, чтобы предотвратить развитие очередных военных действий на Северном Кавказе, повлекшие за собой большие разрушения, гибель безвинных людей, жестокое обращение к гражданскому населению. С ограничением деятельности ваххабитов на Северном Кавказе проблема религиозного экстремизма не решена.
Вместе с тем, нельзя не отметить и такого рода факты, когда правоохранительные органы и военные осуществляют преследования ваххабитов, в ходе которых не только нарушаются права человека, но и исчезают люди. Подобные факты служат воспроизводству религиозного экстремизма, что создает угрозу для безопасности граждан. Религиозные радикалы и экстремисты, представляя угрозу для общества, также являются реальной угрозой для традиционной культуры, в том числе и для ислама. Совершенно некорректны выражения - «исламские экстремисты», «исламские террористы», «исламская угроза», «чеченские террористы», которыми обильна политическая лексика в России. Этими ярлыками-страшилками, составленными по конфессионально-этническому принципу, СМИ и пропаганда отвлекают внимание от серьезных проблем, порождаемых современными процессами модернизации и глобализации. В этих условиях традиционные культуры и религии на Северном Кавказе, подвергаются агрессии, угрозе подрыва их самобытности.
Таким образом, признавая угрозу, исходящую от религиозных и политических экстремистов и террористов, прикрывающихся исламскими лозунгами и символикой, необходимо признать и то, что не меньшую угрозу для народов Северного Кавказа и их самобытной культуре представляют силы, стремящиеся без оглядки втянуть их в глобальный проект переустройства мира на основе, навязываемых чуждых ценностей. Идеология и практика ваххабитов на Северном Кавказе были задействованы в этом процессе. Создавая джамааты, отрицающие традиции, отрицая традиционную духовную культуру, навязывая идеи «кавказского» и «всемирного» халифата, ваххабизм выступал очевидным фактором угрозы для общества и государства.
