Происхождение князей Турловых уходит вглубь веков. Их прародителем был Каракиши («Чёрный князь»), сын Турурава (чеч. – ТIурло) Безумного. Впервые он упоминается в документе 1588 года . В феврале 1615 года в «Отписке терского воеводы Петрушки Головина в Посольский приказ о походе терских ратных людей и терских окочан по просьбе кумыкских князей и мурз против эндерейского владельца Салтан-Магмута и соединившихся с ним людей окоцких и мичкизских кабаков» впервые упоминается сын Каракиши – «Турлов князь». Документ рассказывает о том, что стрелецкий голова Лукьян (Лука) Вышеславцов с терскими ратными людьми ходил в поход на горцев. 4 февраля 1615 года он вернулся в Терский городок и доложил Головину, что у них был бой с Салтан-Магмутом и его союзниками мичкизами, «окотцкими людьми» и Турловым. У горцев в том бою «побили до смерти 140 человек». Там же сказано: «И на том де, государь, бою твои государевы ратные люди убили горсково Турлова князя сына…» .
В 1616 году Чёрного князя сын Турлов-мурза был уже на Российской службе и получал «государево жалованье». В 1620 году «уварский» Нуцал князь, брат его Сулеман-мурза и Чёрного князя сын Турлов «челом били» государю царю и великому князю «всеа Русии» Михаилу Фёдоровичу Романову .
Дети Турло Каракишиева упоминаются в документе от 1658 года: «Из горские де земли били челом великому государю на ево государево имя три брата Загастунка, да Алибечко, да Алханко, да племянник их Кучбарка: аманаты де их взяты на Терек, а ныне де они живут великого государя на земле на Чачане. И о той земле били челом они великому государю, чтоб тое землю ево государевы люди у них не отъимали и не обижали и рыбу б им всякую ловить. И как и иные черкасы и казаки великому государю служат, так бы им государеву службу служить. И великий государь пожаловал, велел им дать свою государеву грамоту, чтоб их нихто не изобижал, и рыба им ловить» .
В письме чеченских владельцев – братьев Арсланбека, Бартыхана и Магомета Айдемировых кизлярскому коменданту генерал-майору Ивану Львовичу фон Фрауендорфу от 27 мая 1756 года приводится любопытная история из родословной князей Турловых: «Наш предок Каракиши вышел из Авара, он пришел и поселился в Гюнбете. Он отделился от князя Авара. Его сын – Турлав. От Турлава – Загашдук, Алибек, Алхан. Загашдук является дедом алдинского бека Турлава. Алибек является нашим дедом. Алхан является дедом Алибека и Алисултана. С тех пор мы разделились…» .
Далее в документе рассказывается, как Алибек Турлов с несколькими своими узденями отправился на охоту и нашёл поляну Чачан-тала. Посоветовавшись с братьями, он вскоре переселился на эту поляну, но у него случилась стычка с казаками из Ораз-кала (А. Д. – «Оьрза-гIала», чеченское название станицы Червлённой), которая располагалась на той же поляне. Алибек с несколькими ранеными подданными спасся бегством и поехал в Эндирей. В то время селение Бораган (Брагуны) располагалось рядом с Эндиреем. Совместно с брагунским беком, Алибек написал прошение на имя Российского царя, с просьбой принять их в подданство и наделить землёй. «После того Его величество падишах, оказав милость, отдал Алибеку ту поляну, назначил ему жалование в триста рублей, взял аманата, – пишут братья Айдемировы. – Когда ту поляну передали нашему деду, Ораз-кала перенесли на берег Терека. После этого он пошёл туда и поселился там. С той поры с нас брали аманатов…» .
Согласно Тимирлану Магомедовичу Айтберову, князь Турурав (ТIурло) имел кроме Загаштука, Алибека и Алихана, ещё одного сына, неизвестного по имени, который был убит в 1615 году. Возможно сыном убитого был Кучбарка (Хучбар), упоминаемый в документе 1658 года как племянник Загаштука, Алибека и Алхана. У Загаштука было два сына: Сурхай и Турурав .
У Алибека Турлова пошло следующее потомство: Бартихан (Бардыхан), Айдемир, Шавкал (Шамхал), Султан-Ахмат, Уцмий (Мамадуцман), Магмед (Махьмуд). У Бартихана был сын Айдемир (умер в 1746 г.), женившийся на Кистаман, дочери Мухаммада. У него родилось трое сыновей: Расланбек (варианты: Арсламбек и производное от этого чеченское сокращённое – «Аьрсмак»), Батырхан (Бартихан; род. 1731 г.) и Мухаммад (варианты: Бамат, Мамаш; род. 1734 г.). Все три брата известны в истории под фамилией Айдемировых. Арсемик (Арсламбек) Айдемиров родился по разным данным в 1713 или 1727 году, умер – в июне 1784 года. Был женат на Крымхан, дочери Мухаммеда. У него было двое сыновей: Муса (род. 1768 г.) и Магомед (род. 1774 г.), носившие фамилию Турловых.
У Бартыхана Айдемирова был сын – Алибек Бартыханов (ум. в 1800 г.). У Мамаша Айдемирова – Нурмамат (Нурмохьмад), владевший селом Чахкери. Сын Нурмамата – Алхан Нурмаматов в 1782 году основал село Алхан-Юрт. Сына Алхана (Iалха) звали Леча. У Лечи было два сына: Тутгира и Солангира. Сыновей Тутгиры звали Абдулсубур (Iабдуссубур), Абдулкутуз (Iабдулкъудоз) и Абдулсалам (Iабдуссалам). Последний – Абдуссалам Тутгиреев-Мелардоев из Алхан-Юрта (род. 1844 г.) стал ближайшим соратником и писарем шайха Кунта-Хаджи Кишиева. В 1864 году вместе с другими «зикристами» был сослан. Отбывал срок сначала в г. Смоленске, а затем в г. Вязьме Смоленской губернии. Автор религиозных трактатов об учении шайха Кунта-Хаджи Кишиева на арабском языке. У брата Тутгири – Солангиры, было два сына: Яхья и Дуда (ЧIучIа). От сына Яхья – Межеда, пошла фамилия Межидовых, представителей тайпа мелардой .
Князь Алихан Турлов был женат на Пахай, дочери кумыкского князя Хана Казаналипова из Эндери. У него было два сына: Турурав и Бамат (Мухаммад). Сын Бамата – Хасбулат, был женат на Ханзе Бардыхановой, сестре Айдемира Бардыханова. Стал отцом Алибека (ум. 1759 г.), Алисултана (ум. 1770 г.) и Баммада (Мухаммада) Хазбулатовых (Казбулатовых). Убит чеченцами 7 июля 1732 г. в Чечен-Ауле, в ходе междоусобицы с Айдемиром Бардыхановым. У Алибека Хазбулатова было трое сыновей: Хазбулат (Казбулат), Хамзакай (Амзакай; ум. 1772 г.) и Алихан (Алхан), носившие фамилию Алибековых. У Алисултана Хазбулатова – Ахматхан, Татархан, Азамат, Ханамат (чеч. Хан-Ахьмад), Алакуат и Шашака (Шахшабек) Алисултановы. В 1770 году князья Алибековы и Алисултановы присягнули на верность России и дали следующих аманатов: «Большого Чечня чеченского владельца Алисолтана Казбулатова внук – Аллакуат (А. Д. – чеч. «Алхот») Ахматханов. Отец у него чеченского владельца Алисолтана Казбулатова сын Ахматхан Алисолтанов, мать у него умершего г-дина генерал-майора князя Эльмурзы Черкасского дочь Девлетхан Эльмурзина, у отца ево имеетца узденских двести, холопьев шесдесят дворов, сын у него Ахкубек одного года, почему он пред протчими силу и власть имеет.
Чеченского владельца Хамзакая Алибекова родной брат Алихан Алибеков. Отец у него чеченской владелец Алибек Казбулатов, а мать чеченского владельца Турлова дочь Пери Турлова. У отца его имеетца узденских дватцать, холопьев двенацать дворов, также и знатных родственников». В 1771 году аманату Аллакуату Ахматханову было 10 лет, а Алихану Алибекову – 14 лет. Оба получали по 72 рубля в год кормовых денег. В списках аманатов от 1775 года Аллакуат уже не числится, а в 1777 году выбыл также Алихан Алибеков .
Согласно Иоганну Антону Гильденштедту, «Алисултан со своим взрослым сыном Ахматханом беспокоил русские границы Терека в [17]69 и [17]70 гг. Оба они умерли еще в этом году, после того как признали русскую верховную власть и послали одного из двух малолетних сыновей Ахметхана в Кизляр в качестве заложника…» .
В 1769 году левый берег Терека вновь заселяется казачьими станицами, которые называются «по урочищам, начиная от Червленного, первой Калиновскою, второй Мекенскою, третьей Наурскою, четвертой Ишорскою, пятой Галюгаевскою, ис которых в средней, то есть в Наурской, поселится и жить полковнику, а в протчие по нескольку разделить из войсковых старшин» .
Правобережье Терека тоже начало заселяться мирными чеченцами. В трудах П. Г. Буткова находим сведения об этом процессе освоения Надтеречной Чечни: «Чеченцы, …которые имели у себя владельцов, паки их от себя изгнали и лишили их господства. Тогда сии владельцы одни возвратились в Аксай и Эндери, откуда пришли; другие, с позволения российского начальства, основали новые селения на плоскости между Сунжи и правого берега Терека, в противоположности гребенских и моздокских казачьих станиц; как то: Дивлетгиреевцы, изгнанные из Герменчика и Шали, имели в 1784 году до 400 дворов; Расламбековцы, при Расламбеке Айдемирове, выгнанные из Большой Атаги, из Большой Чечни и из Топли, в двух селениях, 400 дворов; Кайтуковцы; Терловы , выгнанные из Топли же, против Наура основали два селения, одно – Верхний Наур, другое – Нижний Наур, ибо лежат в урочище сего же имени; Казбулатовцы… выгнанные из Топли, основали селение около Наура, близ Терловых. Сии селения основаны меньше из их природных холопов, как из присоединившихся к ним добровольно чеченцов; владельцы стараются жить в согласии с чеченцами, чтоб не терпеть от их хищений» .
Если Бутков считает дату переселения Турловых в Притеречье и основание ими селений Верхнего-Наура и Нижнего-Наура – 1784 год, то в комментариях академика З. М. Буниятова к книге Аббаса-Кули-Ага Бакиханова «Гюлистан-и Ирам» читаем: «В 1782 г. Турловы переселились в основанное ими напротив Науровой станции село на правом берегу Терека» .
Георгий Ткачёв слово в слово придерживается мнения Буткова: «В 1760 году Девлет-Гиреевцам, изгнанным из Герменчука и Шали, правительство разрешило занять «Старый-юрт» червленских казаков у Горячеводских теплых вод, и они положили основание нынешнему огромному аулу Старому-Юрту. В 1783 г. за ними последовали Расламбековцы, Кайтуковцы, Турловы и т. п.
Кайтуковцы и Турловы, выгнанные из Топли, заселили, с разрешения русских, Нижний и Верхний Наур, против Наурской казачьей станицы; Казбулатовцы основались близ Турловых. Расламбековцы, выгнанные из Атаги и Большого Чечня, основали по Тереку также два аула» .
Известный дагестанский этнограф Башир Керимович Далгат (1870-1934) пишет: «В 1783 г. Потёмкин наказал чеченцев и они все (плоскостные) признали подданство. Изгнанные князья вновь возвращены по воле русских, но держались недолго; в конце концов все они покинули Чечню и ушли на левый берег Сунжи и между Сунжею и Тереком основали аулы Верхний и Нижний Наур и др.; за ними добровольно последовали и несколько сот чеченцев, получивших название мирных» . Дочь Далгата – Уздият Башировна, вторит отцу: «Такие крупные аулы, как Верхний и Нижний Наур, основаны чеченцами между реками Сунжей и Тереком после столкновения с русскими в 1783 г.» .
Ссылаясь на П. Г. Буткова, видный чеченский историк Шарпудин Бачуевич Ахмадов приводит свою версию: «Местные князья Кайтуков и Турлов, изгнанные в 1784 г. из сел. Топли, также основали два селения против Наура: одно село – Верхний Наур; другое – Нижний Наур» .
Ещё один корифей чеченской истории, Явус Зайндиевич Ахмадов, глубже копнул архивные летописи. Ссылаясь на документы Центрального государственного архива Республики Дагестан, из фонда «Кизлярский комендант», он пишет: «Когда в 1782 г. более сотни гехинских семей во главе с старшинами «Казия, Канбулата, Нулука, Буртакая, Козламата и Пуча» переселялись на левый берег Сунжи «против станицы Наурской», то аманатов (заложников) в знак соблюдения «верности к России» было решено отдать «в руки кабардинского владельца Девлет-Гирея Касаева» подданного России, а для «наблюдения порядка» в новом поселении вызывался быть представитель другого князя – «владельца Навруза сына Дохшуки» . Далее Ахмадов поясняет, что в последней четверти XVIII в. выходцы из Гехов во главе со старшиной Кайтукой закладывают новый аул «Кулары» .
Князья Казбулат Топлинский и Алибек Батырханов в марте 1783 года направили прошение на имя генерала Текелли о своём желании переселиться на Терек. В донесении князю Г. А. Потёмкину, Текелли предложил переселить этих князей по Тереку, ниже Моздока, напротив станиц «Моздоцкого казачьего полку» .
Князь Алибек Батырханов – племянник Арсламбека Айдемирова, в 1784 году осел напротив станицы Наурской и завладел старым чеченским селением Невре (Старонаурская деревня). Аул этот в честь нового хозяина стал носить название Алибеково. Вполне возможно, что Невре существовало ещё ранее, так как в 1781 году «чрез реку Терик противу Науру» была паромная переправа – сообщение с правым берегом . Вряд ли возникла бы необходимость в пароме, если бы напротив станицы Наурской уже не существовало чеченское селение, с жителями которой казаки вели меновую торговлю.
В 1800 году Алибек Батырханов скончался без наследника. Этим воспользовались его двоюродные братья Муса и Магомед Арсемиковичи Турловы, проживавшие в это время в деревне Ачехи на р. Сунже. Они написали прошение инспектору Кавказской Инспекции генерал-лейтенанту Кноррингу передать им во владение по праву наследства аул, после смерти их родственника Алибека оставшийся без хозяина. 6 марта 1801 года Кнорринг дал Турловым акт следующего содержания: «Его Императорского Величества Всемилостивейшего государя моего генерал-лейтенант Кавказской Инспекции инспектор Астраханский военный губернатор, начальствующий и по гражданской в губернии Астраханской части, управляющий пограничными здешнего края делами и мушкетерского полка шеф и орденов Российских Императорских: святого Александра Невского, святыя Анны первого класса, державного святого Иоанна Иерусалимского большого креста и святого великомученика и победоносца Георгия кавалер.
Заречным владельцам Мусе и брату его Магомету Турлову.
Деревня заречных народов, состоящая на правой стороне реки Терика противу здешней казачей Наурской станицы, оставшаяся по смерти владельца Алибекова по правам горского здесь народа и наследству их Турловых, кои двоюродные братья умершему владельцу Алибекову, досталась во владение им, на что было и есть собственное желание и самых деревни сей жителей. Что я сим по начальству моему в здешнем краю и свидетельствую. Благополучная станица Наурская Моздокского казачьего полка, на Кавказской линии, марта 6-го дня 1801-го года, подлинный подписал Кнорринг» .
После передачи им имения Алибека, братья Турловы основали на месте бывшего селения Невре две деревни: хутор Мусы Турлова (на месте нынешнего Нижнего-Наура; Надтеречное) и хутор Магомата Турлова (на месте нынешнего Верхнего-Наура). Даже на карте 1807 года одна из них по традиции составления карт в прошлые годы, названо «аулом Мусы Алибекова». Но название это перечёркнуто и сверху коричневыми чернилами исправлено на аул Мусы Турлова .
Муса Турлов впервые упоминается в дневниковых записках И. А. Гильденштедта от 1 мая 1773 года . Исследователь пишет: «Семейство чеченских князей именуется Турлау, они состоят в родственных отношениях с семейством Анарлханов» . Далее учёный приводит генеалогию: 1. Хазбулат, его сыновья: 2. Алибек; 3. Алисултан; сыновья Алибека: 4. Хазбулат; 5. Альхан; сыновья Алисултана: 6. Ахматхан; 7. Татархан; 8. Ханамат. Затем приводит родословную другой ветки: 1. Эйдемир; 2. Арсланбек; 3. Муса. Подводя итог, Гильденштедт пишет: «Ныне живущий старший князь Арсланбек, человек около 60 лет, и у него только пятилетний сын Муса. Ему принадлежат находящиеся на западной стороне Аргуна деревни. Хазбулат убит самими чеченцами. Его внуки Хазбулат, Альхан, Татархан и Канамат ныне живущие юноши» . Следует поправить, что вряд ли Арсланбеку Айдемирову в 1773 году было 60 лет, так как по другим данным он родился в 1727 году. Кроме того, в 1774 году у него родился второй сын Магомед.
Т. М. Айтберов утверждает, что согласно арабоязычным и грузинским источникам, в начале 80-х годов XVIII века Муса Турлов княжил в гумбетовском селе Мехельта. Грузины считали его одним из опасных противников, который мог поставить под ружьё 300 воинов .
По Явусу Ахмадову читаем: «Где-то в 1782 г., Алихан Алибеков, владея совместно с братом Казбулатом аулом Топли, пытался распространить свою власть над новым аулом Амирханов Брод на Сунже, утверждая: «Тут де есть мое место»; однако жители аула приглашали на княжение то сына Расланбека – Мусу Расланбекова, то Аллакуата и Шашакана. Племянник Расланбека Айдемирова – Алибек Батырханов, оказался в то же время владельцом другого нового аула «Сунженской деревни»… «Чеченский князь Муса Расланбеков» последний раз встречается на переправе через Терек в январе 1790 г., когда он с одним узденем направлялся в Кизляр… «В 1800 г. было сих владельцев Магамет и Муса и двоюродный брат их Алибек» .
В рапорте подполковника Беллика от 30 января 1857 года, на имя генерал-лейтенанта Евдокимова, находим уникальную историю фамилии Турловых. Поэтому приводим документ без сокращений:
«Я приглашал к себе из чеченцов давно живущих стариков и забирал от них справки относительно прав фамилии Алхановых на землю чеченцов, по которой оказалось:
Более 200 лет прошло, как князья Турловы поселились на правом берегу Аргуна в ауле Озек-Юрт (против аула Чахкири) и оттоль в Гажен-аул (что противу Большого Чечня), а в последствии жили уже в самом ауле Большом Чечне.
Князья Турловы переселились в Чечню по своему произволу, а не по приглашению народа, в следствие чего и были беспрестанно теснимы чеченцами, что и заставляло их беспрестанно менять места жительства.
Большой Чечень заключал в себе немного семейств, а потому князья Турловы и успели склонить их платить им ясак, что впрочем продолжалось очень недолго. Когда же Большой Чечень увеличился народонаселением и когда князья Турловы начали требовать от народа ясак, употребляя при этом уже меры строгие – то народ отказался от платежа ясака и выгнал князей Турловых из дер. Большой Чечень, тогда князья Турловы переселились в аул Ачахи (что на левой стороне Сунжи) , где они прожили лет 30. Семейство князей Турловых в это время заключалось из членов: Мусса, Магомат, Алгот и Алгот, первые три были князья, а последний Алгот сын чанка , из них Мусса и Магомат переселились из Ачахов на правый берег Терека (что противу станицы Наура), а последние два: князь Алгот и чанка Алгот переселились на Чертугай. Муссе и Магомету взносили ясак аулы: Ачахи и Старосунженский, а князю Алготу взносили ясак Чертугай, Гордель-Юрт и Топли.
Лет 50 тому назад чанка Алгот, чтобы жениться на жене князя Алгота, убил князя Алгота и бежал в Топли, но как жена князя Алгота не изъявила желания выйти в замужество за чанку Алгота, то и чеченцы Чертугая, Гордель-Юрта и Топли платившие ясак князю Алготу не стали признавать над собою власти чанка, и ясака никому уже не платили; аулы же Ачахи и Старосунженский продолжали платить князьям ясак до постройки крепости Грозной – с постройкою же Грозной генерал Ермолов отменил взнос ясака князьям, на том основании, что из этих деревень начали брать аманатов и ясаком вообще стали пользоваться только те люди, которые отдавали детей своих в аманаты.
Чанка Алгот жил в Топлях и как сын его постоянно находился аманатом, то и пользовался ясаком в пропорции не княжеской, а аманатской, потом чанка Алгот переселился в аул Дахин-Ирзу (что при слиянии Аргуна с Сунжей), где до смерти своей также пользовался аманатским ясаком, а после него, правом этим пользовался сын его Алхан, до времени возмущения Чечни, т. е. до 1840 года, в этом годе Алхан в числе прочих чеченцов остался непокорным, прожив в горах некоторое время, потом вышел с своим семейством в Умахан-Юрт, а оттоль в Ойсунгур» .
Дознание это производилось в связи с прошением сына Алхана Алхотова – корнета Турло Алханова о наделении его землёй. За него ходатайствует князь Барятинский, который воспитывал Турло Алханова в своём доме . Чеченский офицер, несмотря на своё происхождение от чанки, был наделён землёй .
Один из вышеуказанных Алготов упоминается в документе 1807 года. В рапорте генерал-майора графа Ивелича 3-го графу Гудовичу, писанного от 30 марта 1807 года в кр. Владикавказ, сообщается: «Большая Чеченская Атага, которая отрядом ген. от инф. Булгакова предана огню, ныне-ж оставшиеся жители сделали между собою согласие войти в покровительство России и дать от себя аманатов и на верность учинить присягу, на что выбрали от себя почетного мирного владельца Алгота Алханова, сел. Чортутагай, кой приехал от них ко мне обще с Цуцу Женбатыревым с помянутым изъяснением просить, с тем если будут в. с. приняты в подданство Российское, то помянутый владелец утверждает, что все остальные чеченцы, которых селения их истреблены огнем, отдадут тож от себя аманатов и учинят на верность присягу и будут жить впредь спокойно». Гудович 6 апреля 1807 года отвечает старшинам и народу Большой Чеченской Атаги: «Узнав чрез избранного вами почетного владельца Алгота Алханова, присланного от общества ко мне с просьбою, что вы приносите чистосердечное раскаяние в ваших проступках, объявляю чрез сие вам, почетные старшины и народ Большой Чеченской Атаги, что я приемлю ваше раскаяние, если оно искренно, прощаю вас во всех проступках, когда дадите лучших и почетных из среды себя аманатов, учините присягу на вечную верность Е. И. В. и обяжетесь ни под каким видом не только сами не делать хищничества и набеги, но и не принимать к себе известного Кабардинского хищника владельца Канчокина…» .
В документе скорее всего упоминается князь Алгот, который проживал в селении Чертугай (Чертойн-тогIи) . Согласно предыдущему документу, чанка Алгот убил его в том же 1807 году.
Братья-князья Муса и Магомед Турловы тоже упоминаются в документах 1809 года. В секретном предписании генерала от инфантерии Булгакова генерал-майору Дельпоцо от 14 мая 1809 года, писанном из Георгиевска под № 2350, находим: «Кордонный командир полк[овник] Тарасов доносит мне, что чеченские старшины Муса и Мухаммед Турловы, противу Наура живущие, объявили ему, что кабардинцы сделали в дружбе с чеченцами присягу и какое-то тайное условие, к чему сих владельцов и Бамата Бековича принуждают и в верном исполнении требуют от них аманатов, а если они не согласятся, то вооружённою рукою хотят их принудить то сделать. Кучук Джанхотов первенствует в тайных условиях; Турловы и Бекович, будучи преданными нам, подозревают поведение кабардинцев по связям с чеченцами. Я, дав о сем в. пр. знать, предлагаю всемерно стараться разведать прямые их соглашения, и вызвав владельца Кучука Джанхотова к карантину, скажите ему, что если он имеет каковые требования на Турловых и Бековича, то может их чрез Российское начальство изъяснить, которое ему, конечно, всю справедливость окажет; а разорять тех владельцов, равно ему подданных всемилостивейшему нашему Государю, не должен и что таковой поступок оскорбит верноподданнические обязанности» .
Один из владельцев Малой Кабарды князь Альмаксид (Альмакъсуд) Мударов со всеми своими подвластными «в 1800-м году по утеснению его с подвластными его братьями Малой же Кабарды владельцами, кои уже померли», бежал вместе со своими подвластными в Чечню . Там вокруг него собралась значительная партия сочувствующих чеченцев, которые под руководством князя чинили набеги на русскую линию. Генерал Тормасов 17 мая 1809 года велел управляющему калмыками, кумыками и мирными чеченцами полковнику Ахвердову: «…Я поручаю вам войти в тайные сношения с Алмаксидом чрез верных людей, так чтобы чеченцы не могли сего заметя, воспрепятствовать ему в переселении с его подвластными в Малую Кабарду» .
Одним из верных людей, пользовавшимся авторитетом в народе и посредничавшим между царской администрацией и непокорными чеченцами был чеченский уздень Ханакай-Хаджи Сантуров, житель селения Нижний Наур, старший брат Мамакая Сантурова из тайпа чартой, основателя селения Мамакай-Юрт (ныне станица Первомайская). В ответ на секретное предписание от генерала Булгакова, 19 мая 1809 года генерал-майор Дельпоцо пишет ему: «Получа повеление в. выс-а, от 14-го мая с № 2350, я в тот же день отправился в г. Моздок, и призвав туда нарочно живущего против Наура в деревне владельца Турлова чеченца Ханакая и прочих с ним, также верных 2-х человек, о обстоятельствах и условиях, каковы кабардинцами с чеченцами заключены и от чеченских старшин Мусы и Мухаммеда Турловых и Бамата Бековича требованы, спрашивал, которые по самой истине условия между ими бывшие и пересказали мне в следующих словах: когда кабардинцы прибыли на р. Сунжу, выше Козачьего Брода, и вступили с чеченцами в переговоры относительно удовлетворения их выдачею укрывающихся беглых подвластных людей и прочими претензиями, тогда находился при том случае и один владелец Турлов, которому равномерно кабардинцами было сделано предложение, чтобы и они также сделали с своей стороны по тому-же предмету в укрывательстве у себя беглых их людей и прочия воровства удовлетворение. Между-же тем кабардинцы, ведя переговоры с чеченцами в своем требовании и не получив никакого от них на свои претензии удовлетворения, рассорившись с ними и возвратясь, не доезжая прежде бывшей Малой Кабарды, на ближнем к Тереку гребне остановились, отколь посылали своих нарочных к владельцам Турловым и Бамату Бековичу, чтобы приехали к ним для переговоров и решения дела до них касающегося, - по прибытии которых требовали от них: 1) чтобы они отдали беглых их холопьев; 2) возвратили украденных у них лошадей и рогатый скот; 3) с кабардинцев проезжающих чрез их землю в кумыкские владения пошлины не брали; 4) с бараньих табунов, пасущихся по близости их владений, не брали насильно баранов, и 5) чтобы впредь во всех сих статьях с обеих сторон соблюдено было исполнение и прекращены всякие неудовольствия, могущие возродить взаимное огорчение. А дабы все сии статьи были совершенно означенными Турловыми приведены по времени в исполнение, для того кабардинцы требовали от них в поручительство верности 2-х аманатов и таковых же дать им с своей стороны. По сему условию владельцы Бамат и Кучук Бековичи, будучи однородцы с кабардинцами, согласились исполнить и дали аманатов; владельцы же Турловы к сему не приступили и, рассорясь с кабардинцами, возвратились и что Турловы затем не сделали кабардинцам удовлетворения, чтобы они насильным образом взяли оное от их подданных невинных людей барантою; но кабардинцы, как видно, будучи на сие не покусились, оставили искать свое право по начальству» .
Далее Дельпоцо, узнав, что кабардинцы, возвращающиеся из Чечни после неудачных переговоров, недалеко от Моздока разбили стан и остановились на привал, послал нарочного из близлежащей деревни Бекичевой позвать на встречу их старшего князя подполковника Кучука Джанхотова. Встречались они на берегу Терека против Моздока. На расспросы Дельпоцо Кучук ответил: «1) что от чеченцев не получили они на свои претензии никакого удовлетворения, почему с сего времени и начнут с ними поступать во всяких случаях как с неприятелями; 2) с беглыми своими людьми и узденями, находящимися в Чечнях абреками (кроме владельцов Алмаксида Мурадова и Атажуко Адиль-гиреева, который и находится у Турловых в деревне) со всеми около 160 дворов, простив их в содеянных преступлениях, помирились, которые к 1-му числу будущего июня и переселятся паки по прежнему в Кабарду; 3) относительно владельцов Турловых и Бекичев он, Джанхотов, объявил мне точно те же слова, что и чеченец Ханакай обо всех вышеписанных обстоятельствах» .
Кучук Джанхотов просил Дельпоцо склонить князей Турловых выполнить их условия, а также прогнать скрывающегося в их деревне князя Атажуко Адиль-Гиреева, который вместе с подвластными ему людьми и абреками делают беспрестанные воровства в Кабарде. В свою очередь, Турловы и Девлетгиреевы пожаловались на кабардинского князя Кучука, что мол он, «с толпами кабардинцев хочет их разорить». В связи с этим, генерал Булгаков предписал полковнику Тарасову наблюдать за движением тех и других и «в случае нужды прикрыть воинскими командами Девлет-гиреевскую деревню и владельцов Турловых, как преданных нам» .
По поводу разрешения споров, возникших между кабардинскими и чеченскими владетелями, 13 октября 1809 года генерал Тормасов пишет предписание генералу Булгакову, в котором говорит: «Ген.-м. Дельпоцо при рапорте ко мне представил копию с такового же рапорта его к в. выс-у о том, что чеченские старшины Муса и Мухаммед Турловы и Бамат Бекович по требованию кабардинцев не согласились сделать им удовлетворение… Почему предписываю в. выс-у склонить чеченских старшин Турловых к удовлетворению справедливых требований кабардинцев и стараться всемерно, чтобы жители Малой Кабарды поселились в прежних своих местах, к чему склонить Алмаксида и Адиль-Гирея, ныне находящихся с своими людьми в деревне, владельцам Турловым принадлежащей, но с тем условием, чтобы вновь учинили присягу на верность России и дали верных аманатов, стараясь при том, чтобы сии кабардинцы никаких дружественных связей и переговоров с чеченцами не имели, а напротив того содержать сколько можно их во вражде между собою» .
Между тем, насчёт своих попыток склонить князя Алмаксида Мударова вернуться на свою родину в Малую Кабарду, ещё 19 июля 1809 года за № 224 управляющий калмыками, трухменами, кумыками и мирными чеченцами полковник Ахвердов писал рапорт главнокомандующему войсками на Кавказской линии, в Грузии и Дагестане, управляющему гражданской частью в губерниях Астраханской, Кавказской и в Грузии генералу Александру Петровичу Тормасову: «На повеление Вашего высокопревосходительства, последовавшее ко мне истекшего мая от 17-го числа с № 107-м касательное, чтобы я чрез вернейшего мне человека сделал тайные мои сношения с владельцом Малой Кабарды Альмахсутом, живущим ныне в Чечнях со всеми своими подвластными, и желающем переселится на первое свое жилище… по получении повеления Вашего Высокопревосходительства посылал к нему вернейшего и опытного узденя чеченского, получающего от Высочайших щедрот за верные его услуги пансионное жалованье Ханакай аджия Сантурова с предложением ему моего ходатайства и прошения у Вашего высокопревосходительства прощения и милости, прописав ему все термины, в повелении вашем ко мне прописанные, сколь выгодно с подвластными своими может он на отчизне своей жить – а при том приказал я узденю Сантурову, чтобы он тайно разведал, сколько действительно находится с ним его подвластных, и естьли он вздумал переселиться на прежнее свое жилище, то не будет ли со стороны чеченцов в том препятствия – и какое имеют чеченские народы об нем Альмахсуте влияние?
Мой посланной вручив ему мое письмо, возвратился ко мне без письма с словестным ответом следующего содержания: небезызвестно де полковнику Ахвердову, что я был гоним от двоюродных братьев своих Малой Кабарды владельцов, которые уже умерли, и что он испросил у бывшего в здешнем краю главнокомандующим господина генерал-лейтенанта Кнорринга позволение въехать мне в Малую Кабарду, уверив меня, что впредь братья мои теснить меня и народ мой не будут; но чрез несколько месяцов братья мои более прежнего начали меня теснить, и принудили со всеми подвластными выехать в Чечни; ныне за память его обо мне и за то желание мне добра благодарю его и сердечно желаю быть по прежнему в своей отчизне со всеми подвластными; но как много было делаемо мною российскому народу злодеяния, то никак увериться не могу. – А естьли полковник Ахвердов по приказанию главнокомандующего уверит меня в безопасности моей с подвластным народом как самих нас, так и имения нашего ручательством Шамхала Тарковского, хана Дербентского господина генерал-лейтенанта Махтия, тогда Алмахсут переселится на прежнее свое жилище со всеми ему подвластными, и будет стараться заслужить все свои злодеяния противу России делаемые, а сверх того вызывается совершенно обезопасить всем проезжающим россиянам дорогу, ведущую от Малой Кабарды до Владыкавказа и все прочие услуги к пользе России клонящиеся будет оказывать.
Я на сей его ответ послал сказать ему, не желает ли он от стороны России в заверении его в безопасности самого его и его подвластных избрать кого либо из ближайших мест владельцов кумыкских от одного до трех человек, кого как ему угодно будет назначить, на что вторично отвечал мне, что он сам собою ничего не делает и не может; потому что с ним находится собственных его подвластных Малой Кабарды более тритцати семей, да карабулаков, ингуш и самых чеченцов до 300 домов, с стариками коих во всех случаях он советуется – и они иначе не согласны на переселение с ним в Малую Кабарду, как со всем сим народом, которой и на второе Альмахсутом объявление отвечал ему так же, что без ручательства Шемхала Тарковского он не может быть уверенным.
Почему самому и вторично с тем же посланной мой уздень Сантуров возвратился ко мне, как и прежде без письма. Но как таковые словестные его ко мне отношении почитал непрочьным для донесения к Вашему высокопревосходительству и без основания, третично послав узденя Сантурова просил его Альмахсута, чтобы он таковое свое словестное двоекратное сообщение доставил ко мне на бумаге, дабы почему мне можно было сделать мое донесение вышнему начальству – и третично возвратяся уздень Сантуров объявил мне, что владелец Альмахсут сказал ему в ответ, что писать ему ко мне не о чем, прибавя к первым двоекратным отношениям своим словестным ко мне. Первое, естьли начальство российское желает действительно его переселение со всеми его людьми в Малую Кабарду, то чтобы снесть крепость на его земле построенную, - второе, возвратили б ему Россиею у него отнятое имение и третие, чтобы Шемхал поручился ему в безопасности его с подвластными и всего их имения от России; тогда согласен он переселиться на прежнее свое жилище – без чего ничему поверить он не может – говоря узденю Ханакаю Сантурову, что из Большой Кабарды присланы были к нему владелец и узденья лучших родов с уверением его, что естьли он послушает и выедит на прежнее свое жилище со всеми подвластными в Малую Кабарду, тогда они ручаются ему испросить у Российского Государя Императора и главного здешнего начальства во всех его злодеяниях прощение, на которых предложение он не согласился, а сказал им, что он виноват противу России и от них будет искать прощения, а с ними и чрез них никакого дела ни с кем иметь не хочет, после чего приезжие из Большой Кабарды владелец и узденья, узденя его Альмахсута Эльжаруку уговорив с несколькими семьями и уверив в безопасности, вывезли в Большую Кабарду. – Но третичный ответ его ко мне и требование почитаю я подстреканием чрез чеченцов от владельцов чеченских же Турловых, от Бамата Бекича и Брагунского Ахтолы Куденетова наученными. Но как мне неизвестно какое имение у него отнято российским начальством и где крепость, которую он требует снесть – а наконец не знаю Вашего высокопревосходительства намерения, угодно ли будет принять в резон его требовании; то и посылаю к нему владельцу, Альмахсуту спросить 1-е – какое именно имение россиянами взято у него, кем именно, и когда и в чем то имение состояло, и какая крепость, которую он просит снять? И какой получу ответ немедленно Вашему высокопревосходительству донесу – и угодно ли будет чрез Шемхала заверить владельца сего Альмахсута в безопасности его с подвластными и имения, буду иметь честь ожидать Вашего высокопревосходительства повеления» .
Князя Альмахсута, скрывавшегося в чеченской деревушке Кала, принадлежащей Алдынцам, так и не удалось склонить к возвращению из Чечни в Малую Кабарду. 4 июня 1810 года он и его уздень Эльжеруко Абаев во главе отряда чеченцев и карабулаков, состоящего из 600 человек, совершили неудачный набег на крепость Владикавказ. На обратном пути в Чечню, 5 июня по приказу генерал-майора графа Ивелича на них напали ингуши. Князь Альмахсут, его уздень Эльжеруко и 50 чеченских абреков погибли в этом бою, 23 человека попало в плен и захвачено до 100 лошадей .
В Чечне стали собираться силы для отмщения ингушам за нападение на отряд чеченцев и убийство князя Альмахсута. В связи с этим, по просьбе ингушей, 21 июня 1810 года генерал Ивелич направил ласковые обращения к «Большой Сунже мулле Мустафе Брагунскому, князьям Ильдигирю, Наурскому Мухаммеду и Бахмету Девлет-гирееву, на татарском диалекте, чтобы они с подданными своими чеченских немирных хищников не усиливали и партии не сбирали противу ингуш» .
Согласно рапорту Ахвердова № 263 от 16 августа 1809 года, написанного в Кизляре, братья Турловы были «всегда нарушителями своих присяг к Российскому престолу». Он даёт им такую характеристику: «Турловы же владельцы сами в неоднократных воровствах как то лошадей у Моздокских жителей украденных двенадцати и прочих шалостях обличенные, не быв мною трактованы как благородные владельцы, не находя способов принуждены были прибегнуть к сотнику Чернову» . Войдя в сговор с сотником Черновым, они, якобы совместно с князьями Ахтоллой и Баматом Бековичами-Черкасскими, не выполняли указаний и распоряжений Ахвердова . В связи с такой обстановкой, генерал Сергей Алексеевич Булгаков вызвал к себе «некоторых ближайших к Науру старшин чеченских». Пользуясь случаем, каждый из них подал на его имя просьбы. От жителей деревень близ Наура поступила просьба освободить «одного из них почетного», которого «взяв под стражу, содержат без всякой причины» .
Несмотря на мнение полковника Ахвердова, документы тех лет наоборот свидетельствуют о том, что князья Муса и Мухаммед Турловы были ревностными проводниками пророссийской ориентации в Чечне. Всё дело в том, что действия братьев Турловых шли вразрез с интересами местных российских чиновников, и они любыми путями пытались очернить и отстранить владельцев со своего пути. К примеру, в марте 1811 года русское командование на Кавказе распорядилось отпускать соль мирным чеченцам «чрез владельца Мухаммеда Турлова, как преданного и верного» России . Однако уже в мае того же года есаул Чернов жаловался «на делаемое ему препятствие со стороны владельца Мухаммеда Турлова». Последний выступал против задуманных Черновым поборов для сбора 1400 рублей с деревень, поселённых по правому берегу реки Терека, «по случаю тому, что жители сии обязаны ответствовать за все похищенное хищниками, чрез их землю проезжавшими». Сумма эта предназначалась для подкупа духовенства и старшин, чтобы склонить их к подданству Российскому императору. Видя, что Чернов злоупотребляет данными ему полномочиями для «приведения чеченского народа к нашим пользам», командование решило отозвать есаула из Чечни .
Ещё один штрих из жизни князя Мухаммеда Турлова мы находим в рапорте смотрителя Наурского карантина есаула Галяховского 3-го от 20 ноября 1812 года на имя правящего должность Кавказского гражданского губернатора, вице-губернатора Петра Карловича Врангеля: «Заграничные жители… порутчик князь Магомет Турлов на берегу реки Терика, порутчик Цуцу Жанбатыров в селениях чеченских известили, что горских жителей чеченцов и аксаевцов разной сволочи до десяти тысяч собрались, имеют намерение впасть в российские пределы для воровства и грабежа, посему известию мена с заграничными жителями по предписанию Суздальского пехотного полка господина майора Угоницелова преостановлена» . Поручик Цуцу Джанбатыров, старшина Большой Атаги, упоминается в документах 1807 года как соратник Бейбулата Таймиева и Чулика Сайкаева (Кендиргеева). В том же году присягал на верность России. В 20-е годы XIX века был обвинён в укрывательстве абреков и арестован царским командованием. До 1827 года содержался в заточении в крепости Грозной. В феврале 1829 года он «в кругу своего семейства волею Божиею умер» .
О преданности России князя Мусы Турлова свидетельствует другой документ. 21 октября 1811 года Суздальского пехотного полка майор Угоницелов пишет рапорт управляющему Астраханской и Кавказской губерниями генерал-лейтенанту Николаю Фёдоровичу Ртищеву: «Чеченской владелец князь Муса Турлов, в ночи на 20-е число сего месяца известил меня, что большая партия немирных чеченцев, собравшаяся на Сунже, имеет намерение в пасть в границы наши и стремится на Червленскую или Калиновскую станицы, я получа таковое уведомление тот час предварил дистаночного командира господина войскового старшину Фролова 1-го с подтверждением о принятии предосторожности и всех мер к отвращению неприятеля, между тем не упустил из виду подкрепить и Калиновскую станицу; 21-гож числа получил рапорт от войскового старшины Фролова 1-го коим доносит, что неприятельская партия конных и пеших тысяч до двух, 20-го числа поутру в шесть часов действительно приближась к Терику вознамеривалась переправитца на нашу сторону между постов: Прогонного и Ламакинского и прямо на Червленскую станицу; но господин Фролов не упустил из вида занять нужных мест между упомянутых постов; кои занимали с командами есаул Фролов 2-й и командир конноартиллерийской 2-й казачей роты есаул Фролов 3-й с одною орудиею; при чем со всяким успехом и мужеством отражали неприятеля бывшие там все чиновники, в подкрепление которых находилась рота Суздальского пехотного полка и еще одно орудие 2-й конно-артиллерийской роты; быстрота и деятельность в точных выполнениях всякого чиновника своей обязанности, по долговременном сражении продолжающемся от шестого до десятого часу, заставило неприятеля отступить, которой прогнат с значительною для себя потерею убитыми и раненными от пушечных выстрелов, с нашей же стороны урону никакого не последовало; о чем Вашему Превосходительству донести честь имею.
Майор Угоницелов. Наур, октября 21-го дня 1811-го года, № 189» .
Братья Муса и Магомет Турловы владели обширными землями в Надтеречной Чечне, начиная с востока от границ Галне (Кейн-Юрт, Кень-Юрт) на юге – по гребню Терского хребта, включая деревню Пановую, расположенную на речке Пановка , на западе – до урочища Эмасуле, на севере – по реке Терек. В документах 1811 года упоминается о нефтяных колодцах, принадлежавших братьям Турловым. Владельцы отдавали их на откуп терским казакам. Царское командование приказало проверить, «не кроется ли тут какого злоупотребления со стороны владельцев Турловых и отставного корнета Дикова, взявшего те колодцы на откуп» . Было решено: «Торговлю черною нефтью, вывозимою из гор мирными чеченцами, отставному корнету Дикову (как не приносящему полку никаких доходов, которые в содержание артиллерии, больничных изб, одеяния и проч. необходимо нужны) запретить, а обратить оную в полковую продажу» .В 1812 году в Надтеречной Чечне обнаружилась вспышка моровой язвы, распространившейся от двух гостей, приехавших в гости в Чуликову деревню из Кабарды. 25 ноября 1812 года майор Угоницелов пишет Наурскому меновому двору предписание: «Заречные владельцы князья Муса и Магомат Турловы и владелец Мулдар уведомили меня первые что в подвлас[т]ной им деревне Пановой, а последней что в Чуликовой ныне ему подвлас[т]ной открылась в некоторых семьях на людях заразительная болезнь и что в деревне Пановой в течение шести дней померло обоего пола семнатцать душ, а потому предписываю оному меновому двору вовсе прекратить сатовку и всякое с заречными сношения впредь до повеления» .Из военно-топографического описания Кавказской губернии и соседствующих ей горских областей, составленного в 1812 году, читаем любопытное сообщение о князьях Турловых и чеченцах: «Весь участок между правым берегом Сунджи и подошвою Черных гор (нынешняя Большая Чечня) принадлежал прежде Аварского происхождения князьям Турловым, ныне в числе мирных чеченцев напротив Наура живущим; но лет около 80-ти, как жившие до того в горах чеченцы, размножившись, по недостатку земель и междоусобиям, вышли из гор на понизовия Аргуна и Сунджи, вытеснив с сих мест упомянутых князей Турловых, с обещанием однакож некоторой за земли сии им платы, но вскоре толико усилились, что и сию повинность с себя сложили. Сии то чеченцы суть первейшие в Кавказе разбойники, и производят ремесло сие с полною откровенностию, не отпираясь в учиняемых ими хищничествах. Большая часть чеченцов при выходе из гор были язычники, но побуждениями Порты Оттоманской, равно как и личными видами шатавшихся в горах моллов , обращены и по сие время обращаются в магометанское исповедание Омаровой секты » .Несмотря на преданность правительству Турловых и других владетелей Надтеречной Чечни, власти не до конца доверяли им. Поэтому 30 мая 1818 года наместник Кавказа Ермолов, обращаясь к чеченскому народу, писал: «В посредниках нет нужды и потому не спрошу я ни Турловых, ни Бамат Девлет-Гирея , ни Адиль-Гирея Тайманова . Довольно одному мне знать, что я имею дело с злодеями». 24 июля того же года Ермолов повторяет: «Отныне впредь ни Турлов, никто другой не будет допущен к посредничеству при делах, кои деревни сии будут иметь с местным начальством. Ни чье ручательство, кроме аманатов, не будет принято». 8 сентября 1818 года в обращении к «владельцам селений, по берегу Терека лежащим» Ермолов не менее строг: «…Все владельцы ответствуют за земли, которыми пользуются, не делая прежних мошеннических отговорок, как например в рассуждении земли между Калиновскою и Мекенскою станицами, которою пользуются лезгинские выходцы Турловы» .
С приходом Ермолова на Кавказ началась эпоха государственного террора против горских племён. С постройкой крепости Грозной в 1818 году и передвижением южной границы России на реку Сунжу, вся Надтеречная Чечня автоматически была включена в состав империи. В этой ситуации притеречные князья поневоле оказались меж двух огней: с одной стороны –своенравный, далёкий от раболепства чеченский народ, с другой – злостно ненавидевшая свободолюбивых горцев царская администрация.
Князь Муса Турлов в 1810 году женился на кабардинской княгине, а позже взял вторую жену – Кихили (Кахили) Алиханову из Костека. Кабардинка родила Мусе сына Манту (возможно, это кличка Айдемира Мусаева-Турлова, родившегося в 1815 году), а сын, рождённый Кихили, умер ещё в младенчестве. Кабардинка однажды упрекнула кумычку Кихили, что мол она оказалась неспособной родить здорового наследника для князя. Оттого между жёнами Мусы Турлова началась вражда и князю в итоге пришлось развестись с княгиней Алихановой. После развода Муса Турлов дал Кихили расписку, что он вернёт ей калым, но, не успев сделать это, скоропостижно скончался в 1818 году. Похоронен на «Старинном кладбище» («Шира кешнаш») на западной окраине с. Нижний-Наур. Сегодня имя князя Мусы Турлова сохранилось в названии лесного массива «Мусин-хьун» («Лес Мусы») к западу от с. Надтеречное, в пойме реки Терека. В «Топонимии Чечни» А. Сулейманов ошибочно поместил этот лес «на восточной стороне села» .
В марте 1824 года княгиня Кихили Алиханова подала жалобу генерал-майору Грекову на покойного Мусу Турлова, с просьбой рассмотреть дело и за счёт наследников князя возместить ей калым. Процитируем документ, свидетельствующий об этом случае. 27 января 1825 года из крепости Прочный-Окоп начальник Штаба Кавказского отдельного корпуса, командующий войсками на Кавказской линии генерал-майор Вельяминов шлёт рапорт генералу Ермолову: «Генерал-майор Греков представляет мне, что Костекская княгиня Кихили Алиханова дочь, бывшая в замужестве за умершим владельцом Мусою Турловым, в бытность его в Костеке в марте месяце минувшего года, подала ему прошение на Мусу Турлова, что он прогнавши ее без причин, не возвратив следуемого ей кебена , уверяя, что она имеет на сие доказательство. Приказал чрез пристава чеченского народа капитана Чернова собрать в Наурскую Турлова деревню, Мусинов и почетных стариков и предоставить им разобрать сие дело на основании их обрядов, по которому и открылось следующее:
Назат тому 15 лет, как Муса Турлов женился на кабардинской княгине, и после того женился также на помянутой княгине Кахили, и будучи обе жены по прошествии времени родили сыновей: первая Манту, доныне находящегося в живе, - а у последней после рождения вскоре умер, отчего возродилась между женами вражда, и Муса Турлов жену свою – ныне просительницу, без всякой причины от себя прогнал, не отдавши ей следуемого по их правам калыму. По положению женитьбы кумыкских князей, калыма следует 12 душ холопов, и каждая душа полагается в 60 руб. серебром, и деньгами 300 рублей серебром же. Кабардинских князей положение гораздо более. В доказательство чего, представила княгиня Кахили свидетельство от кумыкских князей, почему и требует все сполна. Владельцы и муллы, основываясь на вышепоясненном кумыкском положении, определили ей посредственное положение, калыма 720 руб. серебром вместо 12 душ и 300 рублей особо. А что действительно княгиня Кахили жена его Мусы Турлова, и прогнана им без всякой причины, в том дали на своем деалекте свидетельство. Наурской деревни 10 человек почетных стариков, и вся деревня утверждает тоже. На что действительно не отдан ей калым, в том представила княгиня Кихили на татарском диалекте данную в 1818 году от Мусы Турлова расписку, в коей обязывается, что он удовлетворит ее со вторицею без всякой жалобы; на чем основываясь Кихили была в ожидании, после чего Муса Турлов не удовлетворя ее скоропостижно помер. Противу сего хотя дочь Турлова и вызывалась представить свидетелей, что отец ее удовлетворил просительницу, но она их доставить не могла.
В разрешение сего иска я предписал генерал-майору Грекову естли просительница княгиня Кихили Алиханова согласится на половинную сумму, то немедленно удовлетворить ее; естли же потребует сполна всю сумму назначенную старшинами, то рассрочить удовлетворение на пять лет. В следствие чего генерал-майор Греков от 5 числа сего генваря доносит мне, что просительница на получение половинного калыма следующего ей с владельца Мусы Турлова бывшего ее мужа, изъявила согласие, но как сумма принадлежащая Турловым по прежним откупам нефтяных колодцев подполковником Петровым доставлена к покойному генерал-майору Сталю, а потому и просит удовлетворить княгиню Алиханову из оной; ибо наследники Турловых совершенно не в состоянии сего сделать.
Не решаясь сделать сего удовлетворения сам собою, - имею честь обстоятельствы дела сего представить на благорассмотрение Вашего Высокопревосходительства, и разрешение испрашивать предписание.
Генерал-майор Вельяминов. № 146, 27 генваря 1825 г. Прочный-Окоп» .
Князь Магомет Турлов, помимо своего знатного происхождения, наверное был ещё и духовным лицом. Согласно документам, в 1823 году за возмутительные речи в мечети был взят под арест по приказанию пристава надтеречных чеченцев А. Л. Чернова. Тут сказалась давнишняя вражда между князем и Черновым, возникшая ещё в 1811 году. Магомет Турлов был заключен под стражу в Темнолесскую крепость . Умер мученической смертью в октябре 1823 года . Это вероятно тот самый кадий Магома Турлов, о котором упоминает Василий Потто в «Кавказской войне». Историк пишет: «Все знавшие Чернова говорят, что он был непомерно строг: за одну попытку к хищничеству он накладывал на чеченцев громадные штрафы, вконец разорявшие семьи, а сопротивлявшихся закапывал в землю по пояс. Особенно замечателен случай исчезновения одного из членов влиятельнейшей фамилии Турловых – кадия Магомы, наделавший на Кавказе в свое время большого шуму. Куда он девался – неизвестно, но чеченцы рассказывали, что Чернов приказал зарыть его живого в могилу за одну попытку сказать в мечети возмутительную речь. Магома Турлов был знаменит укрывательством и покровительством всякому хищничеству, но слухи и говор, вызванные расправой с ним Чернова, выставляли его, разумеется, невиннейшей жертвой и мучеником. Слухи эти держались так долго и упорно, что даже дошли до императора Николая, вызвав переписку, весьма неприятную для Ермолова» .
Князя Магомета Турлова похоронили рядом с могилой старшего брата Мусы Турлова на «Старинном кладбище» («Шира кешнаш»), в черте нынешнего с. Надтеречное. На этом кладбище, ещё в памяти старцев, находится старинная почитаемая могила одного праведника («зиярат»), которая активно посещалась верующими до самого выселения в Казахстан. Но в годы ссылки чеченцев, все надгробные памятники («чурты») с кладбищ были расхищены новыми поселенцами и использованы в строительстве. После возвращения из ссылки, надтеречные чеченцы нашли могилы своих предков без надгробий. Тем не менее, место, где на «Старинном кладбище» стоял зиярат, хорошо запомнили. Но только 13 декабря 2001 года, над могилой праведника вновь появилась памятная стела. Её поставил житель с. Надтеречное, Сайд-Ахмед Адаевич Асхабов (1947 г. р.). Весьма вероятно, что указанная могила праведника принадлежит кадию Магоме Турлову, с которым так бесчеловечно расправился пристав Чернов и которого после смерти стали почитать как великомученика.
Извергу и мошеннику Артамону Лазаревичу Чернову недолго пришлось дожидаться кары небесной за свои преступления. В конце января 1825 года он совершил последний поход против карабулакского аула Чуруч-Арешты, где сильно простудился в ходе карательной экспедиции и вскоре умер .
Скорее всего, князь Магомет Турлов был устранён по заговору царской администрации на Кавказе с тем, чтобы полностью взять под свой контроль принадлежавшие ему нефтяные колодцы на Терском хребте, неподалеку от крепости Грозной. Документ, проливающий свет на это злодеяние, гласит: «По учреждении крепости Грозной и других военных постов по реке Сунже, между оною и рекою Тереком находящиеся нефтяные источники, бывшие во владении поручика Турлова до его смерти, взяты… в военное управление» .
С 30 декабря 1820 года по 30 декабря 1823 года нефтяные колодцы, принадлежавшие Магомету Турлову, находились в откупном содержании у есаула Старицкого. Контроль за колодцами царская администрация на Кавказе передала генерал-майору Грекову 1-му, который на последующие три года, с 06.01.1824 г. по 06.01.1827 г., заключил условие аренды колодцев с Нахичеванским армянином Михайло Айвазовым на 45007 рублей серебром за весь срок пользования. Нефть, получаемая в источниках близ крепости Грозной, обоими откупщиками через Наурскую карантинную заставу без пошлины развозилась для продажи по уездам: Моздокскому, Георгиевскому, в Новочеркасск и Черноморию. Однако в 1824 году Кизлярская пограничная таможня потребовала пошлину 25 копеек серебром с пуда нефти. Царское командование ходатайствовало об отмене этой пошлины в силу неудобств возить нефть из Чечни сначала в Кизляр, а потом обратно по пунктам продажи .
1 октября 1823 года есаул Старицкий в рапорте подполковнику Петрову 3-му сообщал, что от владельцев Турловых с 7 июня 1822 года по настоящее число (т. е. 1 октября 1823 г.) им получено 246 бочек нефти ценой «по 6 монетов» (т. е. по 6 рублей серебром) и 46 полубочек по 4 рубля. Всего за нефть Старицкий должен был заплатить Магомету Турлову 1660 рублей. Из них в 1822 году князь забрал у него 194 рубля 40 копеек. Остальные 1465 рублей 60 копеек, после смерти князя Турлова, были высланы подполковнику Петрову 3-му. Следующим рапортом от 24 ноября 1823 г. Старицкий ставит в известность Петрова 3-го, что с 1 октября по 15 ноября 1823 года он вывез из колодцев Турловых 15 бочек и 13 полубочек нефти по той же цене. Деньги в сумме 142 рубля, причитающиеся за них, по аресту Магомета Турлова тоже были высланы в кассу командира Моздокского казачьего полка подполковника Петрова 3-го .
14 марта 1824 года, командир Моздокского казачьего полка подполковник Петров 3-й в рапорте докладывает командиру отдельного Кавказского корпуса генералу от инфантерии Ермолову: «В бытность Вашего Высокопревосходительства минувшего 1823 года в крепости Грозной я имел честь докладывать вам, что со времени взятия под арест владельца Магомата Турлова откупщик нефтяных источников вверенного мне полка есаул Старицкий, не зная кому платить следующие по условию деньги, сохранял их до разрешения начальства у себя. Ваше Высокопревосходительство изволили сказать, что сумма сия должна быть выдана малолетним наследникам Турловых и приказали мне, приведя оную в известность, предварительно вам о том донести. Во исполнение чего есаул Старицкий, по требованию моему, при двух рапортах № 14 и 21, которые у себя в оригиналах представить честь имею, взнес тысячу шестьсот семь рублей шездесят копеек серебром.
Из числа сих денег, с приказания господина генерал-майора Грекова, сто рублей серебром отправлены к его превосходительству для содержания малолетних Турловых и тритцать рублей серебром отданы вдове майорше Савельевой за взятых у ней Магоматом 2-х буйволов. Остальные тысяча четыреста семьдесят семь рублей шездесят копеек серебром хранится у меня до получения от Вашего высокопревосходительства в разрешение о них предписания» .
Другой документ тоже сообщает, что «следующие владельцу Магомету Турлову 1607 руб. 60 коп. серебром за выдачею из них по распоряжению генерал-майора Грекова вдове майорши Савельевой за взятые у нее владельцем Турловым, ныне умершим, разные вещи пистолет, панцырь и двух буйволов всего двухсот пятидесяти двух рублей, да взятых им же генерал-майором Грековым на содержание двух малолетних детей Магомета Турлова 100 рублей, затем остальных состоит налицо – тысяча двести шездесят два рубли шездесят копеек». Деньги эти по приказу Ермолова были переправлены командующему войсками на Кавказской линии генералу Сталю. После его смерти, они поступили в распоряжение генерал-майора Вельяминова, назначенного на должность покойного Сталя. Из этой суммы, по разрешению Ермолова, Вельяминов выплачивает 510 рублей княгине Кихили Алихановой, возмещая ей, как условились, половину калыма обещанного покойным князем Мусой Турловым .
Вот так закончилась жизнь братьев Турловых, поселившихся напротив станицы Наурской. У них остались наследники: у Мусы Турлова – Айдемир Мусаев (род. в 1815 г.), у Магомета Турлова – Кучук (чеч. Гуьчка) Турлов (род. в 1808 г.). Князь Кучук Турлов упоминается в документах от 1828 года. Его пригласили в Хунзах, на церемонию принятия присяги на подданство России у правителя Аварского ханства Абу-Султан-Нусал-хана, как одного из родственников последнего . 4 апреля 1829 года князь Кучук Турлов был произведён в прапорщики российской армии, с жалованием в размере 142 руб. 7 коп. серебром в год .
Среди документов, выявленных в Российском государственном военно-историческом архиве, в «Родословном списке князей, узденей и старшин», датируемом примерно 1833-1835 годами, мы находим: «Деревни Старонаурской князь прапорщик Кучук Магоматов-Турлов – 25 лет. Детей не имеет. Из фамилии Турловой, сын поручика князя Магомата, которой произошел от такового же Арсемика, фамилии той же.
Деревни Мусиной не имеющий чина князь Айдемир Мусин-Турлов – 18 лет. Детей не имеет. Из фамилии Турловой, сын князя Мусы, которой произошел от такового же Арсемика, фамилии той же» .
Князья Кучук и Айдемир Турловы до 1840 года успешно управляли своими имениями в Притеречье. Первый из них получал даже знаки отличия по службе в российской армии. 14 мая 1836 года за отличие в делах против горцев Кучук Турлов был награждён орденом Святого Станислава 4-ой степени. В 1838 году произведён в чин подпоручика. В 1839 году награждён серебряной медалью «За взятие штурмом Ахульго». 17 февраля 1840 года приказом по военному ведомству № 13 князю Кучуку Турлову был пожалован чин поручика .
В ночь с 27 на 28 июня 1840 года надтеречные чеченцы из деревень Старого-Наура, Нового-Наура, Эминсуловской, Мундарова, Бено-Юрта, Кагерман-Юрта, Ганжуева, Ногай-Мирзин-Юрта, Мижи-Юрта, Кожаки, Джамбекова, Калаузова, Мамакай-Юрта, Гунешки, Ачкишк, Киовской (Кейн-Юрт) и Чанти-Юрта, доведённые до отчаяния произволом и поборами царского генерала Александра Пулло, подняли антиколониальное восстание. Забрав своё имущество, они сожгли дома, ограбили князей и бежали в засунженские леса. Князья из Надтеречной Чечни Кагерман Алхазов, Мундар Эльдаров, Кучук и Айдемир Турловы спаслись от расправы разъяренной толпы повстанцев бегством. Они вплавь переправились на левый берег Терека и укрылись в казачьих станицах .
Во время восстания надтеречных чеченцев верными российскому правительству осталось 15 семей (по другой версии – 30 семей) из «деревни поручика князя Кучука Турлова» . Сами князья Кучук и Айдемир Турловы, в качестве поощрения за верность России, в 1842 году были представлены к пенсии по 300 рублей в год, но император соизволил наградить их в 1844 году единовременным пособием по 300 рублей каждому. Князьям Кагерману Алхазову и Мундару Эльдарову выдали по 500 рублей .
8 июня 1842 года поручик, князь Кучук Турлов, временно проживающий в деревне князя Бековича-Черкасского, пишет докладную записку на имя Военного министра России генерала от кавалерии князя Чернышёва: «Родители мои и двоюродного брата моего корнета Айдемира Мусаева, до 1801-го года имели во владении своем в земле Гумбетовской на реке Койсу 17 деревень, а постоянное свое место пребывания и дом (который и поныне существует) в деревне Мьяларда , и как гумбетовцы народ кичливый и склонный к частым изменам законному своему Государю, то родитель мой желая постоянно остат[ь]ся преданным Российскому Правительству, просил бывшего Кавказской Инспекции инспектора генерал-лейтенанта Кнорринга, отдать во владение его два аула, лежащие на правом берегу реки Терика, противу Моздокского казачьего полка станицы Наурской, кои после смерти владельца оных двоюродного брата родителя моего Алибекова, как по правам народным, наследству и желанию самих жителей тех аулов, должны были перейти во владение родителя моего князя Турлова.
В последствии чего генерал-лейтенант Кнорринг, актом данным родителю моему в 6-й день марта 1801 года (с коего точную копию у сего представляю) признал родителя моего законным наследником и владельцом упомянутых двух аулов, а именовались с того времени аулами Турлова; после же смерти родителя моего и дяди Мусаева, остались единственными наследниками сказанных двух аулов я и двоюродный брат мой корнет Айдемир Мусаев, с коим и управляли сим имением до 1840-го года покойно, а в этом году бунтовщик Шемиль, при возмущении жителей за Теричных аулов, взбунтовал и аулы имени моего так, что успел удержать за собою только тридцать семейств, и как эта горсть людей не в состоянии владений моих защитить от многолюдных бунтовщиков, то я принужденным нашелся с родственником моим Мусаевым и 30-ю удержанными семействами просить родственника же моего владельца Малой Кабарды подполковника князя Бековича-Черкасского, дозволения остат[ь]ся во владении его до водворения на Кавказе спокойствия (где и ныне нахожусь), остави